Та, не задумываясь, треснула ей палкой по запястью, предупредив:
— Сейчас по башке вдарю!
Взвыв, Осана прижала руку к груди и поковыляла к берегу прямо по дну.
Поскольку она хоть и сильно прихрамывала, но всё же ступала на подбитую ногу, девушка решила, что та, скорее всего, не сломана.
Одна из подруг помогла ей выбраться из пруда, а вторая выхватила из корзины точно такую же палку, как у Платины.
— Драться хотите!? — осклабилась беглая преступница, упирая руки в бока. — Так я вам все рёбра пересчитаю и черепушки разобью!
Громко стеная, Осана в мокром платье тяжело плюхнулась на землю и, задрав подол, обнажила пострадавшую ногу, где, наливаясь лиловой синевой, красовался замечательный синяк.
Вооружившись палкой, женщина тем не менее не торопилась открывать боевые действия, ограничившись информационной атакой.
— Ах ты, разбойница! Ах ты, злодейка подлая! Я вот сейчас к старосте пойду! Уж он прикажет выпороть тебя, негодница!
— Лучше помоги ей дойти до дома! — огрызнулась Ия, указав на всхлипывавшую Осану. — Да переоденьте её, пока никто не видит.
— Да как же я такая по улице пойду?! — взывала пострадавшая. — Позор-то какой!
— Какой ещё позор, дура! — презрительно фыркнула девушка, испытывая к собеседнице нечто вроде жалости пополам с брезгливостью. — Любой может поскользнуться, когда бамбук мокрый.
Селянка ещё чем-то грозила, но уже без прежнего энтузиазма.
Убедившись, что нового нападения пока не предвидится, Платина вновь опустилась на корточки и принялась полоскать «подштанники», изредка бросая настороженные взгляды на потенциального противника.
Те помогли подруге подняться, прихватили корзины и, свирепо косясь на агрессивную чужачку, отправились восвояси, оглашая воздух непрерывными причитаниями и угрозами, вызвав нешуточное неудовольствие у гусей.
Едва женщины скрылись из вида, Ия торопливо закончила стирку. Не то чтобы она боялась какого-то старосты, да и особой вины за собой не чувствовала, но прекрасно знала, как быстро «местные» объединяются против «пришлых». А ей ни в коем случае не хотелось привлекать к себе внимание.
Вернувшись в дом Старого Сови, девушка развесила бельё на бамбуковом шесте, рассчитывая, что при такой температуре оно должно до утра высохнуть.
Ужинали уже в сумерках. Гости пригласили хозяина дома за стол. Как и положено по местным правилам приличия, тот поотнекивался, окончательно соблазнившись бутылочкой вина, купленной Хаторо в харчевне Беспалого Ляка.
Считаясь служанкой, Платина терпеливо дожидалась, пока насытятся хозяева. Жданову это явно не нравилось, и он время от времени бросал на неё сочувственные взгляды, но помалкивал, понимая всю сложность их положения.
После третьей рюмки из-за плетня донёсся громкий голос:
— Эй, Сови, постояльцы твои здесь?
— Куда же им деваться на ночь глядя? — отозвался тот, направляясь на передний двор.
Беглые преступники настороженно переглянулись. Бывший офицер городской стражи чуть заметно кивнул, и мужчины поспешили за хозяином. Мичман российского императорского флота, видимо на всякий случай, проверил спрятанный за пазухой кинжал.
Ия тоже забеспокоилась. Неужели скандальные бабы действительно кому-то пожаловались, и те пришли «разбираться» с чужаками?
Однако, прислушавшись, быстро поняла, что это явился слуга господина Саноно и принёс почтенным торговцам подарок, за то что те помогли его отцу добраться до дома.
Хаторо сначала отказывался, потом долго и цветисто благодарил за оказанную им честь. Девушке показалось, что он тоже ждал каких-то неприятностей и теперь был очень доволен.
От щедрот помощника управителя рудника «Белый рассвет» им досталась бутылка вина и миска с мелко нарезанной рыбой.
Сови откуда-то принёс бумажный фонарь, и ужин продолжился, плавно переходя в застолье. Разговоры мужчин становились всё более непринуждёнными, они то и дело смеялись, а девушка начинала злиться по-настоящему, поскольку голод всё сильнее давал о себе знать.
— А скажи, почтенный, — обратился к осоловевшему старику Жданов. — Почему ты живёшь один в таком большом доме? Где твоя семья, жена, дети?
Покрытое густой сеткой морщин лицо собеседника скривилось, превратившись в маску ужаса и боли, закрыв её широкими ладонями, он глухо зарыдал.
Вздрогнув от неожиданности, молодой человек озадаченно посмотрел на побратима. Тот раздражённо махнул рукой, дескать, не приставай к человеку, и наполнил рюмки.