Это в её мире такая вот ржавая штуковина стоит чуть больше, чем ничего, а здесь любая металлическая вещь представляет из себя немалую ценность. Не даром же Старый Сови заботливо убрал её на полочку и, видимо, просто забыл, где та лежит, из-за свалившихся на его голову несчастий.
Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, кроме возившейся на соседнем подворье старой крестьянки, Ия несколько раз подбросила и поймала железяку, приноравливаясь к её весу, а потом с силой метнула в столб, поддерживавший кухонный навес.
Она не промахнулась. Вот только штырь оказался слишком тупой, чтобы глубоко вонзиться в дерево, и с лёгким звоном упал на землю.
Так как ничего похожего ни на напильник, ни на хотя бы точильный камень ей на глаза не попалось, девушке пришлось отказаться от идеи его заточить. Скрывшись в комнате, она обернула железяку тряпкой и привязала к поясу под платьем.
Мужчины явились минут через десять. Гладко выбритая физиономия соотечественника сияла, и Платина вновь невольно отметила, что он очень даже симпатичный парень.
А вот предводитель их маленькой компании сейчас же набросился на служанку с упрёками:
— Почему до сих пор осла не оседлала? Порки захотела?! Мы и так тут задержались, а она сидит себе и мух ртом ловит!
— Прости, почтенный! — бодро вскочив на ноги, повинилась Ия и устремилась к сараю с криком: — Сейчас, почтенный, сейчас!
— Вот негодница! — нёсся ей в спину негодующий голос Хаторо. — Пока носом не ткнёшь — ничего не сделает! Пороть тебя некому, а мне некогда!
— Молодая ещё, глупая, — сказал стоявший поодаль хозяин дома. — Вырастет — поумнеет.
— Это уже не моя забота, — отозвался гость. — Пусть сестра её воспитывает.
Осёл встретить девушку недовольным фырканьем, но безропотно позволил облачить себя в сбрую и вывести во двор.
Пока молодые люди навьючивали тюки с товаром, их старший товарищ сердечно прощался со Старым Сови.
Тот даже растрогался, смахнув соскользнувшую по щеке слезинку, и подробно объяснил, как им выйти на ведущую в Шибани дорогу.
Взяв осла за повод, Платина ещё раз глянула на мичмана российского императорского флота и не стала удерживаться от комплимента.
— А без бороды тебе гораздо лучше, почтенный Худ.
— Рад, что тебе понравилось, — довольно улыбнулся тот, признавшись: — Я, знаешь ли, не люблю бороду. Всё же ещё не старик и не мужик какой-то.
Ия бросила быстрый взгляд на хозяина их временного жилища, опасаясь, как бы тот не обратил внимание на странные слова гостя. Но Старый Сови был всецело поглощён прощанием с «почтенным Кастеном». Да и среди простолюдинов Благословенной империи также существовала своя строгая иерархия, и стоявшие чуть выше нисколько не стеснялись чваниться перед нижестоящими.
А ещё девушка вспомнила, что последний российский император также щеголял бородой, но решила собеседнику об этом не сообщать.
Покинув гостеприимный дом несчастного старика, путешественники заглянули в харчевню Беспалого Ляка, где закупились всё теми же рисовыми шариками, уложив их в коробку для еды.
Приёмная дочь бывшего начальника уезда обратила внимание на то, что местные дети не стали сопровождать их любопытной стайкой, ограничившись короткими, заинтересованными взглядами. Из чего она сделала вывод, что чужаки здесь не такая уж большая редкость.
Когда последние домики Касеи скрылись за невысоким пригорком, Жданов отстал от побратима и, дождавшись шагавшей позади соотечественницы, взял у неё из рук повод осла.
Не замечая вокруг ни одного человека, кроме них, Платина не возражала. Более того, ещё не успев устать и чувствуя себя превосходно, она была совсем не прочь поболтать. Однако вопрос, мягко говоря, застал её врасплох. Неизвестно, какая шестерёнка повернулась в его голове, только мичман российского императорского флота почему-то поинтересовался:
— Вы говорили, что ваши родители артисты? Они поют в опере или танцуют в балете?
Ия едва зубами не заскрипела от того, как ей не хотелось врать. Пришлось приложить немалые усилия, для того чтобы сохранить достаточно невозмутимое выражение морды лица и спокойно ответить в принятой у аборигенов, манере:
— А вам это так важно?
И тут же щёки девушки полыхнули жарким румянцем, поскольку очень похожий вопрос задала Хваро в тот вечер, когда она в первый раз оказалась в её постели.