— Всех рыцарь послать не мог, — не задумываясь, заявил Хаторо. — Кто-то должен обязательно оставаться в замке.
— Значит, от шести до восьми человек, — беззастенчиво влезла в разговор мужчин приёмная дочь бывшего начальника уезда.
— Да, — согласно кивнул предводитель. — Или их было всего двое.
— Лучше рассчитывать на худшее, — наставительно проговорила Платина. — Меньше будет разочарований. Так что давайте считать, что нас ищут восемь воинов или ещё четыре пары, и у каждой есть мой портрет.
— Может, вам переодеться мужчиной? — предложил соотечественник. — Подходящая одежда есть.
— Но бумаги у нас на служанку, — напомнил ему побратим. — И охранники рыцаря знают, что с нами служанка, а не слуга. Остаётся только уповать на милость Вечного неба: да убережёт оно нас от врагов. Вряд ли они ещё кого-нибудь послали в Касеи.
«Зато в другие места могли отправить, — мрачно подумала пришелица из иного мира. — Кажется, мой «игрок» опять расшалился. Снова то и дело подбрасывает всякие гадости. Два раза повезло. Можно сказать, «отделались жидким испугом», а на третий драться пришлось. Теперь нас ещё и рыцарь Хондого искать будет, чтобы отомстить за своих людей. Вот же-ж… свинство!»
Встрепенувшись от внезапно пришедшей в голову мысли, она схватила за рукав мичмана российского императорского флота.
— Вы деньги и пайзы у них забрали?
Тот вдруг отстранился, досадливо морщась.
— Не хорошо это, не по-божески мёртвых обирать. Мы их и так убили не в честном бою, а по разбойничьи…
Резко замолчав, он раздражённо махнул здоровой рукой.
Ия почувствовала, как со дна души стремительно поднимается грязная, мутная волна негодования и злости. Кажется, у этого дворянчика ужасно короткая память! Сейчас он переживает из-за того, что приходится пользоваться трофеями и убивать, спасая свою жизнь, а совсем недавно спокойно позволил изнасиловать беззащитную девушку.
Как-то уж очень избирательно он переживает. Или, возможно, дело в том, что здесь на дороге погибли представители одного с ним благородного сословия, а Платина — всего лишь жалкая, ничтожная циркачка?
— Так мы и есть разбойники, Лесо-сей! — неожиданно для неё громко рассмеялся Хаторо. — Для всех мы беглые преступники и убийцы.
— Я всё понимаю, Мэнэзо-сей, — буркнул молодой человек. — Но это не значит, что мне это нравится!
— Может, вам воспользоваться их именными табличками? — бросив на него короткий, полупрезрительный взгляд, предложила Ия. — К дворянам всегда меньше вопросов.
— Да, — охотно подтвердил абориген. — Только здесь их никому показывать нельзя. Обычно городские стражники хорошо знают охранников уездных землевладельцев.
— Но в Даяснору-то их не знают, — заметила девушка.
— Туда ещё добраться надо, — недовольно проворчал Жданов. — А наши портреты уже повсюду.
— Вас-то никто не узнал, — ехидно заметила Платина.
— Это потому, что он побрился, — натужно рассмеялся бывший офицер городской стражи. — И стал совсем не похож на те рисунки.
— Ещё мне бы как-нибудь сделаться неузнаваемой, — вздохнула Ия.
— К сожалению, бороды у вас нет, — криво усмехнулся мичман российского императорского флота. — И усов тоже.
— Женщины легко меняют свою внешность с помощью пудры и помад, — с явным сожалением проговорил Хаторо. — Жаль, что я не догадался их купить.
Однако мысль о том, что ей необходимо каким-то образом перестать походить на свои портреты в объявлениях о розыске, уже накрепко засела в голове девушки.
Причёской тут не исправишь. Как косу не укладывай, лицо останется прежним. Может, положить в рот два камешка, чтобы щёки казались круглее? Но вдруг придётся есть или разговаривать? Хотя, если ничего придумать не получится, то придётся и камешки таскать. Они здесь часто попадаются. Надо только отмыть. А если лицо тряпкой замотать, вроде как зубы болят? Нет, глупая идея. Заставят снять повязку, и всё: полное сходство с портретом.
Роща закончилась, по сторонам дороги потянулись зелёные поля.
— Будьте внимательны, почтенный Худ, — вполголоса посоветовал бывший офицер городской стражи, предупредив: — Если опять наткнёмся на рыцарских охранников, я живым не дамся и вам не советую.
— А как же Ини? — голос собеседника чуть дрогнул, и Платина невольно почувствовала некоторую симпатию к этому парню, несмотря на весь его дворянский снобизм.
— Ей грозит только каторга или солдатский бордель, — невозмутимо ответил побратим. — А нас обязательно казнят. Посадят на кол в Садафунском военном лагере.