- Ночь обещают морозную, кривые дрова горят долго и жарко, вот и начнём, пожалуй, с него, - логично подумал вслух истопчий.
Взявшись за колун, дед Дима начал обходить пень, примеряясь с какого бы бока рубануть.
" - Эй, эй, старый! Чего это ты задумал? - не на шутку заволновался я, - Прекрати это! А-а-а-а!!" - но слова похоже прозвучали только в моей деревянной голове.
Взмах, удар, ещё один! Но топор рикошетом отскакивает от пня, даже не откалывая какой-либо части.
- Да-а, старый какой пень, твёрдый словно камень, - сказал вслух не понятно для кого дед Дима - Без Карла тут не обойтись.
Плотник Карл
"Джузеппе" давно ушёл, а Карл уже целый час всё сидел у себя в мастерской и смотрел на кусок большого старого дерева. То, что по началу показалось пнём в действительности оказалось нижней частью кряжистого ствола не известной ему доселе породы дерева. За годы своей плотницкой работы он видел много рабочего сырья, но такое ему попалось, пожалуй, первый раз - застывшее движение. Обычно, перед тем как приступить, он всегда видел в необработанном куске материала свою конечную работу, причём не только глазами, но и руками, трогая и ощущая теплоту дерева. Сейчас почему-то плотник боялся прикоснутся к этому "полену", хотя язык так не поворачивался назвать "это".
" - Сколько деревянных кукол вышло из моих рук", - подумал Карл - "Да, наверное, это тоже будет игрушка, возможно лучшая, что я сделаю за свою жизнь".
Он взял стамеску и сделал пробный надрез. Странно, здоровенный топор для колки дров отскакивал от дерева словно от камня, а стамеска идёт как по маслу…
Кайла привыкла, что муж мог пропадать в своей плотницкой допоздна, и даже несколько дней к ряду, но такое было первый раз. После того как они с Дмитрием (или как его все звали за глаза - Джузеппе) притащили тот здоровый кусок дерева, Карл уже неделю не выходил наружу. Это было странно, но она не тревожилась за него, просто приносила еду и оставляла её в небольшом коридорчике, на деревянном столике. Его каморка не закрывалась на ключ, но у них было так принято - если муж работал, жена его никогда не беспокоила.
Цахор
Сколько прошло времени, после того как Карл "отсёк от меня всё лишнее", было непонятно, то ли месяц, то ли год. Я осознал себя вновь, лёжа под какой-то плотной накидкой, в окружении ящиков и коробок. Потом начались эти видения - почти стёртые воспоминания, или это был сон, а может полубред, какое-то наваждение периодически наполняло моё сознание живыми образами:
"Утро, ещё прохладно, наш табун просыпается, сбрасывая последнюю дремоту. Ранняя весна в степи прекрасное и беззаботное время для молодняка. Но мне уже давно не до сна - как и каждому юному жеребчику, исполняющемуся год от роду, мне предстоит важное испытание, которое определит дальнейшую участь. Получить своего Наездника и Имя, став воином или остаться в обозе на хозяйственных работах и таскать поклажу. Да, моё детство заканчивается совсем скоро, возможно со дня на день. Уж сколько я наслушался рассказов от бывалых жеребцов, как несли они своих седоков слившись воедино - день и ночь в погоне за врагом, как в горячке битвы упивались потом и кровью, это ли не достойная судьба для любого коня… Интересно, какой наездник достанется мне? И достанется ли…"
"А вот, мы уже стоим с ним друг напротив друга, на краю кочевого стана. Я от ушей до копыт мокрый от пота, ноги трясутся, а Он обнимает меня за шею, и я чувствую, как его крепкие ладони сжимают мой загривок. Почти час без продыху скакали мы по степи, и когда я думал, что вот упаду, Он давал небольшой перерыв восстановить дыхание и опять гнал в галоп.
- А ты гордый, - прошептал Он мне на ухо, прижавшись щекой к щеке, - Цахор, я назову тебя Цахор.
- Тимур! - прокричал большой человек, вышедший из юрты, возвышающейся в центре стана - ну, и как тебе скакун?
- Он лучший, папа, спасибо! - ответил радостно Тимур, - я оставляю его себе.
- Хорошо, сынок, - тихо улыбнулся в бороду большой человек, - я это знал…
- Пойдём, - добавил он уже громче, - дядя Ганбаатар приехал, хочет тебя видеть. Да и ягнёнок готов, кушать пора.
- Дядя Ганбаатар! Я так люблю слушать его истории о военных приключениях.
- Эх, Тамерлан, - рассмеялся большой человек, - когда-нибудь ты поймёшь, что историю интереснее делать, чем слушать."
Московская гостья
Директор интерната, Карим Борисович, с самого утра бегал в поисках вездесущей Кайлы Калихман по всем помещениям школы. Она лучше, чем кто-либо подходила на роль экскурсовода.