— Жизнь во Благо, — негромко повторил Гарвэйга.
Кнорр висел над мраморной плитой посреди двора Дома и переливался в лучах заходящего солнца всеми оттенками заката. Остроносый и крутобокий, он горделиво расправил крылья-накопители и наслаждался струящимися на него лучами тепла и света. Далайн, так его звали.
— Здравствуй, — прошептал Гарвэйга, любуясь кораблём.
Далайн потянулся к нему разумом, коснулся мягко, вопросительно. Гарвэйга послал кораблю ласкающий импульс — всё равно, что погладил — и кнорр довольно завибрировал.
— Ты ему нравишься, — сказал подошедший Мельхиор и хлопнул Дракона по плечу. — Капитан.
— Всегда мечтал полетать на таком, — чуть смутившись, проговорил Гарвэйга. — Но мои мечты дальше пилотирования не заходили.
— Мечты на то и мечты, чтобы не знать границ, — усмехнулся его мессер. — Нужно быть смелым, чтобы правильно мечтать. Иначе за самодельным потолком можно не увидеть звёзды.
— Ты прав, — Гарвэйга зажмурился с блаженной улыбкой.
— Что ты делаешь?
— Добавляю смелости в свои грёзы.
— Молодец, но время ты выбрал не самое подходящее.
— Ты сам сказал — никаких границ.
— Моё безграничное сейчас накладывается на твоё, — в голосе Мельхиора послышалось раздражение. — Так и формируется реальность. Нам нужно вылетать... капитан.
— А где Кэс? — Гарвэйга открыл глаза.
— Как обычно явится в самый последний момент. Она выбирает себе человеческий образ.
— О!..
— Да, это долгий процесс, — Мельхиор вздохнул.
Сам цайар был в целом похож на себя обычного, только лысая голова приняла более округлую форму и украсилась ёжиком тёмных волос, уголки раскосых глаз опустились, нос чётче проступил на лице, а уши стали похожи на небольшие раковинки. Рост в шесть с небольшим футов — обычный для цайара-подростка — был высоковат для нормального молодого человека, но картину не портил. Мельхиор придал своему корлиону, имитирующему человеческую кожу, — розоватую, а не голубую, как у цайаров, — бронзовый оттенок, что в сочетании со светлыми глазами на взгляд Гарвэйги ужасно ему шло.
— Подготовим пока корабль и перепроверим курс, — Мельхиор взмахнул рукой, и они с Гарвэйгой переместились на кнорр.
Далайн встретил гостей волной дружелюбия и нетерпеливого предвкушения полёта, обвил щупальцами эмпатической связи голову цайара сразу, как только тот занял кресло первого пилота, и выдал Гарвэйге всю техническую информацию валом, не успел тот встать за трибуну капитана.
— Не так быстро, дружище! — вскрикнул Гарвэйга, часто заморгав от плотности информационных потоков. — Давно тебя погулять не выпускали, да?
Далайн задрожал всем телом: «Да!». Цайары не часто пользовались корлионовыми кораблями: они могли свободно перемещаться как в эктоплазме Древа, так и в ткани Пустоты. Но с зарождением в Шельйааре людей появилась необходимость в создании безопасного транспорта, умеющего генерировать поля разной напряжённости и пропускной способности, а также оберегать мозг младшей расы от пространственно-временных перегрузок.
— А вот и я! — Кесефа выскочила из пурпурного зёва перехода прямо перед креслом второго пилота.
Крутанулась, демонстрируя модифицированный организм, как новый наряд, и плюхнулась на ложеместо. Гарвэйга успел отметить, что цайара усовершенствовала свои навыки по приданию естественности отдельным сугубо женским частям человеческого тела. Покачал головой, поймав себя на мысли, что эксперименты с внешностью мессеры только усугубляют то его чувство, которое зародилось в нём к ней ещё давным-давно. Запретное для Дракона чувство.
— Мальчики, — Кесефа легкомысленно взмахнула длиннющими густыми ресницами и кокетливо поправила пышную копну медово-жёлтых волос на голове. — Чего вы копаетесь? Мы летим или как?
— Капитан? — Мельхиор, бросив равнодушный взгляд на сестру, откинулся в кресле.
— К взлёту готовы, — отозвался Гарвэйга. — Тридцать секунд свободного полёта и уходим в Пустоту.
— Понял.
Далайн заурчал, как громадный кот, сменил яркое освещение кабины на приглушённое, соединился с цайарой, объединяя пилотов со своим разумом, запросил подтверждение на взлёт у капитана. И, получив положительный ответ, рванул в небо, которое, чистое и ясное над двором, на короткий миг стало грозовым небом мира гостящей в Доме родителей Нейзильберы, а потом внезапно лопнуло, обнажая иссиня-чёрные просторы Пустоты.
***
Когда мессер Ковар и мессера Эрбия создали пару, их эхады — первомиры, или миры Истинные, — слились воедино, чтобы дать жизнь новому Древу, на ветвях которого их дети в день своего совершеннолетия — в сто сорок лет — свернутся в кокон и обрастут своим миром. Как только Семя Древа проклёвывается в объединённом эхаде, запускается процесс самоуничтожения мира. Внутри эхада могут пройти миллионы лет прежде, чем новое Древо высосет из него всю жизненную энергию, оставив паре цайаров лишь небольшой островок реальности, именуемый Домом.