— Закройте дверь! — взревел Костис, стараясь перекричать шум, но ему пришлось сделать знак, чтобы его поняли.
Двое гвардейцев налегли на тяжелые двери в двенадцать футов высотой, закрывая вход во дворец. Потом Костис проверил другие выходы из охотничьего двора. Их было всего четыре: двое больших ворот и два маленьких арочных проема.
Одни большие ворота были открыты, они вели к собачьим вольерам и конюшням. Через эти ворота животных выводили во двор перед выездом царской охоты. Вторые ворота находились в наружной стене и выходили на дорогу к царским заповедникам. Они были накрепко заперты, но лестницы по обеим сторонам от них вели на стены дворца. Костис вздохнул с облегчением, увидев, что дежурная стража уже перекрыла и верхнюю площадку и нижние ступени лестниц. Размахивая руками и хрипло крича, Костис послал людей блокировать выходы в дворцовый сад. Вопя во всю силу легких, он отправил солдат на конюшню за граблями, вилами и метлами. Вряд ли псари успеют до прибытия царя по одной перетаскать в вольеры всех собак. Им придется оттеснить всю эту рычащую и воющую кодлу в конюшенный двор и справиться с проблемой там.
Не было никакого способа узнать, сколько времени находится у них в распоряжении, но Костис предполагал, что царь должен пройти здесь очень скоро, иначе собак не выпустили бы.
Два сцепившихся друг с другом пса бросились ему под ноги, и он чуть не упал. Кто-то из конюших подхватил его под локоть и помог выпрямиться. Костис объяснил свой план, и двое слуг начали расставлять псарей и солдат вокруг собак. С граблями и метлами, они стояли плечом к плечу и постепенно теснили животных со двора за его пределы. Новые стражники из дворца спешили присоединиться к ним. Оглянувшись влево, Костис сильно удивился при виде Аристогетона, лупящего собак ножнами меча.
— Что ты здесь делаешь? — крикнул он.
— Что?
Постепенно тон собачьего лая изменился, теперь псы дружно рычали на загонщиков. Костис решил попробовать снова.
— Я думал, ты на дежурстве?
— Так и есть, — ответил Арис.
— А где царь?
— В саду. Он должен был встретиться с адъютантом адмирала, но встречу отменили. Мы оставили его в саду, чтобы помочь вам, — крикнул Арис и кивнул через плечо в сторону маленькой арки.
Шум стихал, они уже могли слышать друг друга, хоть и вынуждены были повышать голос.
— Царь отменил встречу?
— Нет, адъютант.
Если царь не собирался идти через охотничий двор, то для чего выпустили собак? Кто-то заранее знал, что адъютант отменит встречу. Ноги Костиса развернулись, прежде чем голова отдала им приказ. Он вдруг почувствовал дурноту, его желудок резко сократился. Костис поднял глаза к дворцовой стене, где стражники выстроились вдоль лестниц, преграждая путь собакам, и смотрели во двор, а не в сад. Его руки задрожали.
— О, мой Бог, — взмолился он Мирасу. — Боже, Боже мой.
— Что? — Арис по-прежнему ничего не понимал.
Костис уронил грабли и схватил его за плечи.
— Где ты оставил царя?
— На аллее прямо за фонтаном с Наядой и отражающим бассейном. В чем дело? Я оставил на входе Легаруса.
— А на другом конце?
— Там ворота. Они закрыты. Костис, ради бога, они закрыты, а в пятнадцати футах над ними на дворцовой стене стоит наряд стражи.
Костис попытался ухватиться за соломинку.
— Они знают, что царь в саду? Ты послал кого-нибудь на стену?
Нет, Арис не посылал.
— Бери своих людей. Дай мне свой меч.
Костис дернул пряжку пояса и, сорвав его с Ариса вместе с мечом и ножнами, начал дико озираться в поисках Телеуса. Он тоже должен был прийти сюда с охранниками.
Телеус оглянулся на его крик. Их с Костисом глаза встретились на мгновение, а затем он повернулся и посмотрел на стражников на стене, оценив ситуацию с первого взгляда. Костис уже мчался с обнаженным мечом к ближайшему входу в сад.
Это не был сравнительно небольшой Царицын сад. Это были гораздо более обширные дворцовые сады. Еще никогда они не казались такими огромными и загроможденными бессмысленными кустами, фонтанами, скамьями, цветниками, мешавшими ему бежать так быстро, как требовало его отчаяние.
«Если он подавится костью и помрет, я волноваться не стану…»
Это было неправдой.
На бегу Костис молился. Он просил своего бога Мираса и Филию, богиню милосердия, сохранить царя от вреда.