— Конечно, сэр, — вежливо согласился Костис.
— Я предлагаю испробовать все возможные способы, которые сочтешь эффективными, в том числе удар кувшином для умывания по голове. Служанки Ее Величества подлили ему опиума в суп, но это было краткосрочное решение. Он снова отправился бродить по дворцу после полуночи, когда Ее Величество и все слуги заснули. Сделай все возможное, лейтенант, и не слишком беспокойся, если он пригрозит казнить тебя, потому что, если ты потерпишь неудачу, царица обязательно снимет с тебя голову.
Орнон ободряюще похлопал Костиса по плечу и отступил в сторону, давая ему пройти.
Даже с другого конца комнаты был заметно, что царю стало хуже. Он лежал в постели, повернув голову в сторону. Его лицо было бледным, а обычно смуглая кожа пожелтела. Его глаза, когда он открыл их, показались Костису слишком блестящими.
— Что ты здесь делаешь? — спросил царь, не поднимая головы.
Костис вежливо поклонился.
— Я здесь, чтобы убедить вас оставаться в постели, Ваше Величество. Потому что если это оскорбит вас, и вы прикажете казнить меня, это не будет существенной потерей. С политической точки зрения.
Евгенидис улыбнулся.
— Ты говорил с Орноном.
— Да, Ваше Величество, — ответил Костис все так же официально.
— Полагаю, если я встану, ты будешь наказан?
— Так мне обещали, Ваше Величество.
— Тебе не стоит беспокоиться. Сейчас мне не до танцев. Тебе досталась синекура, до смешного легкая работа. — царь зевнул.
Вскоре он уснул, оставив Костиса в состоянии облегчения и одновременно уныния, потому что сидеть в царской спальне было невыносимо скучно.
Царь почивал большую часть утра. Незадолго до полудня он проснулся с придушенным стоном, но если это и был кошмар, он легко развеялся. Потом Его Величество съел немного супа, подозрительно принюхиваясь и, вероятно, подозревая, что Фрезина добавила в тарелку опиум, и вскоре снова заснул. Проснувшись во второй половине дня, он выглядел лучше, но покой Костиса длился не долго. Царь скучал и был раздражителен, бросая на Костиса мрачные взгляды из своего угла. Костис всей кожей ощущал приближение казни. Он не смел по совету Орнона отдубасить царя по голове и подозревал, что ничто другое не сможет удержать Евгенидиса в постели.
Его спасла Фрезина. Она пришла посидеть с царем и попросила Костиса поставить ближе к кровати низкий мягкий табурет. Она наклонилась и положила руку на лоб царя. Тот ответил раздраженным сопением.
— Если бы я вежливо попросил вас уйти?
— Нет, мой дорогой. Я очень привязалась к этому лейтенанту и не хочу смотреть, как он бьется над непосильной задачей. Я просто побуду здесь минутку, чтобы убедиться, что вы не переутомляетесь.
— И подольете опиум в мою еду? Во второй раз это вам с рук не сойдет.
— Я знаю, — сказала Фрезина. — Очень жаль.
Царь задумчиво посмотрел на нее.
— Знаете, это даже смешно.
Фрезина сложила руки на коленях и смотрела на него ласково и безмятежно. Евгенидис признал свое поражение.
— Тогда расскажите мне историю, — предложил он. — Надо же меня чем-то занять.
— Историю? — удивилась Фрезина. — Почему вы решили, что я умею рассказывать истории?
— Инсайдерская информация, — ответил царь. — Начинайте.
Фрезина попыталась протестовать.
— Историю или я встаю, — пригрозил царь и отбросил покрывало в сторону.
Пришла очередь Фрезины признать свое поражение.
— Хорошо, — она поправила покрывло. — Но я помню только одну.
— Надеюсь, не поучительную.
— Что вы хотите сказать, господин мой? — снова удивилась Фрезина.
— Я хочу сказать, что не хочу появляться в этой драме. И не хочу слушать историю о своенравном мальчике, который сначала рубит головы своим верным слугам, а потом исправляется и вырастает, чтобы стать образцом нравственности и благонравия.
Фрезина улыбнулась.
— Вы бы так не сделали, мой господин.
— А мог бы. Помнится, я не раз предлагал царице Эддиса заняться казнями.
— Вы бы не совершили подобных вещей, мой господин, — спокойно повторила Фрезина.
— Нет, я бы не стал. Терпеть не могу убивать людей. Но этот секрет вы должны держать при себе, потому что царю все равно приходится убивать людей, нравится ему это или нет. Это еще одна причина, по которой ни один здравомыслящий человек не согласится стать царем.
Фрезина болезненно поморщилась от горькой шутки царя, но спорить не стала:
— Очень жаль.
— Начинайте уже. Но только не поучительную.