Московское правительство не жалело сил на то, чтобы насадить поместную систему в южных уездах и тем самым создать себе прочную опору на вновь присоединенных землях. Однако эти усилия не привели к желаемым результатам, поскольку власти не смогли обеспечить новых помещиков пашней и крестьянами.
Распаханных земель в степных уездах было немного, и казне приходилось везти хлеб из Нечерноземного центра на плодородные земли Юга. Чтобы ускорить распашку пашни в «диком поле» и снабдить Юг собственным хлебом, власти завели там государеву десятинную пашню. Податное «черное» население в южных крепостях оставалось малочисленным, а потому обязанность обрабатывать десятинную пашню была возложена на служилых людей.
Наиболее интересны сведения об организации государственного барщинного зернового хозяйства в Ельце. Согласно приказной справке 1620 г., возобновив после «Смуты» десятинную пашню в Ельце, «что пахали при царе Борисе», власти распорядились обрабатывать ее «по-прежнему детьми боярскими ельчаны, и елецкими стрельцы, и казаки, и пушкари, и затинщики и всякими служилыми и жилецкими людьми». Совершенно так же, как и в Ельце, было организовано государственное барщинное зерновое хозяйство в Курске13.
Итак, в таких степных городах, как Курск, Елец, правительство Годунова привлекало к отбыванию барщинных повинностей наряду с казаками и стрельцами местных помещиков. Получая крохотный поместный надел, такие землевладельцы обрабатывали пашню своим трудом. Не случайно, Юг России стал главным очагом Смуты в начале XVII в. Кризис мелкопоместного дворянства приобрел здесь наиболее резкие черты. Попытка расширить государственный земельный фонд за счет «дикого поля» не привела к результам, на которые рассчитывало правительство. Кризис московской военно-служилой системы стал важнейшей предпосылкой гражданской войны начала XVII в.
Полагают, что «Великое разорение» 70–80-х годов XVI в. было вызвано такими причинами, как неслыханно тяжелые налоги, неурожаи, эпидемии, голод, военная разруха и опричные грабежи14. В приведенном перечне отсутствует фактор государственной собственности. Будучи собственником поместных земель, казна реализовала право собственности, повышая подати и расширяя натуральные повинности. Самое резкое повышение налогов имело место в первый период Ливонской войны. Не имея средств для уплаты податей, крестьяне стали сокращать свои пашенные наделы15. Сборщикам податей приходилось класть в обжу вместо 1–2 дворов 3–5 и более. К концу войны реальные платежи с одного крестьянского двора сократились в 4 раза16. Власти не помышляли о том, чтобы снизить ставки налогов, а в итоге и казна и подданные несли огромные убытки.
Господство государственной собственности определило особенности налоговой системы России. Наделяя дворян поместьями, власти неукоснительно взыскивали с них подать со всех распаханных земель. Пока крестьянское население поместья было достаточно многочисленным, а размеры барской запашки невелики, налоги не были для дворян слишком обременительны. Катастрофическая убыль крестьянского населения в конце века изменила ситуацию. Вслед за крестьянами помещики сократили свою запашку, но при этом удельный вес господской пашни (по отношению ко всей распаханной земле) многократно вырос17. Помещики не могли служить с разоренных поместий и одновременно платить цареву подать со своей запашки наравне с крестьянами. В конце XVI в. Борис Годунов приступил к проведению крупной социальной реформы, способствовавшей консолидации дворянского сословия. Впервые на новгородских поместных землях власти стали «обелять» (освобождать от податей) запашку в дворянских усадьбах. Реформа наметила разграничительную линию между привилегированным дворянским сословием и низшими податными сословиями18. Преимущества, вытекавшие из распоряжений об «обелении» господской пашни, очень неравномерно распределялись между различными группами дворянства. Наименьшие привилегии получили мелкопоместные дети боярские, наибольшие — крупные помещики, несшие службу в конном ополчении.
Развитие государственной земельной собственности в XVI в. оказало влияние на становление крепостнического режима. Наиболее обстоятельно история закрепощения крестьян изложена в Уложении царя Василия Шуйского о крестьянах 1607 г. Как значится в преамбуле Уложения, «при царе Иоанне Васильевиче… крестьяне выход имели вольный, а царь Федор Иоаннович, по наговору Бориса Годунова, не слушая совета старейших бояр, выход крестьяном заказал и, у кого колико тогда крестьян было, книги учинил…»19. Уложение 1607 г. сохранилось в пересказе В. Н. Татищева, что значительно снижает ценность этого памятника. В. О. Ключевский признавал подлинность памятника в целом, но полагал, что Татищев сократил и изложил своими словами преамбулу Уложения, посвященную отмене Юрьева дня. Очевидно, ни одно слово преамбулы не может быть использовано без всесторонней критической проверки.