Присягала новому государю Москва. Народ валил в Кремль. На Соборной площади толпы. В Архангельском соборе крест целовали дьяки и дворянство служилое. Дьяки присягу бубнили:
- Всякие дела делать вправду, тайных и всяких государевых дел и вестей никому не сказывать.
А еще:
- Казны всякой и денег не красть, дел не волочить, посулов и поминок не брать.
Народ, чтоб приставы не слышали, потешался:
- Дьяку и волку веры нет!
- Седни дьяк божится, а завтра сунься к нему за правдой без денег…
Благовещенский собор, служивший великим князьям и государям домовой церковью, заполнили бояре. Сам патриарх Иов приводит их к присяге царю Федору Борисовичу.
Молодой царь с матерью Марьей Григорьевной и сестрой Ксенией тут же. Государь бледен и серьезен. В нелегкий час принимает царство.
С икон смотрели на царя Федора Борисовича и бояр строгие глаза святых. Андреем рублевым и Феофаном Греком и другими великими художниками писаны эти
иконы.
Чуть в стороне от царской семьи стоял боярин Басманов. Уловит Ксения его взгляд, потупит очи. Сердцем чуял боярин, нет у него любви к царевне, просто нравилась она ему, однако обещание покойного царя Бориса женить его на Ксении помнил. Войти в родство с царем – это ль не заманчиво для боярина?
39
Худой, как жердь, князь Иван Борисович Черкасский хмурился, смотрел исподлобья. Даже мертвому не простил он тех унижений и ссылку, на какую был обречен царем Годуновым.
Князь Иван Борисович думал, что неспроста Годунов услал с войском и Шуйского и Голицына. Боялся.
Котырев-Рубцов поклоны отбивал на коленях. Крестился истово. Басманов усмехнулся, подумал: “И молебна нет, а князь вон как лоб колотит”.
Князь Телятевский к уху боярина Басманова склонился, зашептал испуганно:
- На Красной площади народ друг друга топчет.
- Стрельцов призвать, - охнул боярин Петр и стал пробираться к выходу.
А случилось так. Какой-то юркий холоп завопил:
- Мужики, за Спасскими воротами еду раздают, по миске каши гречневой. Айдате!
И закружилось все, заходило ходуном. Через ворота на Красную площадь побежал народ. Глядь, а там уже люда видимо невидимо, друг друга с ног валят, топчут, кричат.
Появились стрельцы с боярином Басмановым, кинулись народ усмирять бердышами, кулаками. Навели стрельцы порядок, выволокли из площади задавленных и покалеченных.
Покуда боярин Петр усмирял народ, в котлах каша закончилась. Народ расходился с площади злой, бранился:
- Худо царь Федор править начал!
- Запомним день крестоцеловальный…
XXYI
Юный царь Федор Борисович, хотя неопытный, но умный и наученный книжной мудрости, ревностно занялся делами государственного управления. Назначил немедленно главным воеводой над войском боярина Петра Федоровича Басманова.
Бояре молодому царю не перечили. Едва Федор имя Басманова назвал, как патриарх Иов пристукнул посохом об пол:
- Петра знаем.
И Дума приговорила воеводой над полками, какие против вора стоят, быть Басманову, придав ему в помощники боярина князя Михаила Петровича Котырева-Ростовского для того единственно, чтобы избранием знатного человека успокоить гордость боярскую. Князьям Федору Ивановичу Мстиславскому, Василию Ивановичу Шуйскому и брату его, Дмитрию, велено было прибыть из войска и правительствовать в синклите. Народу тоже нравилось такое назначение: князь Мстиславский уважаем был боярами по своей знатности и добродушию, князь Василий Иванович Шуйский был обожаем народом за свою приветливость с низшими и связи с именитым купечеством,
которое управляло народным мнением.
Может, кто из думных бояр возразил бы против Басманова, да рать самозванца к Москве приближалась.
40
Войско еще не присягало: царь Федор велел воеводе Басманову привести его к присяге при себе, и приказал новгородскому митрополиту Исидору сопутствовать воеводе, чтоб своим присутствием и пастырским убеждением рассеять всякие сомнения.
Все было тихо и спокойно в Москве: страсти молчали и только ждали искры, чтоб вспыхнуть. Смерть царя, которого все боялись, наложила какое-то оцепенение на умы.