- Как обыкновенно стадо без пастыря. Царь Федор умел не по летам, привык к делам государственным, присутствуя в думах с отрочества, добр, великодушен и научен книжным познаниям, но того мало, чтобы царствовать в нынешнее время: надобно иметь сердце львиное и волю железную, чтобы управлять таким царством, как Россия.
При всех своих похвальных качествах Федор Борисович не имеет одного, и притом самого необходимого – твердости душевной. Он слаб духом, а слабый цвет – заглохнет в дурной траве. Его окружают Годуновы, ненавистные народу, злые и непосадные к делам великим. Я советовал ему удалить их всех: он не хочет. И так не моя
вина, если случится несчастье.
- Но у тебя в руках сила, брат, - сказал окольничий, если ты разобьешь скопище самозванца, так все придет в прежний порядок.
42
- Тогда настанет какое-нибудь другое зло, - возразил боярин. – Все вы толкуете, а не видите, от чего зло и где оно таится. Жестокое правление Иваново ослабило Россию, а презрительное, мрачное царствование Бориса ее истощало. Она больна теперь, и оттого весь состав ее без жизни и без чувств. Немудрено овладеть слабым телом с унылою душою! Появился смелый муж со священным именем, и Россия простерла слабые длани свои, чтоб принять на лоно того, от которого ожидает исцеление.
Появление Дмитрия ныне удивляет весь мир. Человек, называемый бродягою, самозванцем, приводит в движение умы и сердца.
- И это говоришь ты, братец, отправляясь на истребление самозванца? – возразил окольничий, значительно посмотрев на брата.
- Не я говорю, любезный брат, а говорит Россия моими устами. Ты сам удивлялся дерзновению бояр. Мне доносят, что на площадях и по кружалам толкуют еще смелее: “Человека, называющегося Дмитрием, еще не знают в Москве и уже наклонны в его пользу, а в областях он чтим и любим, как царь законный. Города и крепости поддаются ему, воины переходят к нему толпами, противных ему бояр вяжут и передают, а другие сами спешат под его знамена. О храбрости его и искусстве в военном деле рассказывают чудеса.
Признаюсь тебе, брат, я обманулся в моих надеждах, я думал, что Борис силою своего ума и твердости души спасет Россию от смуты, но Борис погиб от гнева Божьего, а сын его Федор, царствуя в женском тереме и смотря на Россию глазами Годуновых, угрожает ей большими бедствиями, нежели отец его. Муж, называющийся Дмитрием, один может успокоить и воскресить Россию.
- Брат, я боюсь за тебя. Неужели ты замышляешь измену?
- Измену? Разве доказано, что этот человек не истинный царевич? Если Годуновы сомневаются в истине царевича Дмитрия, то и нам позволено сомневаться.
- Что ж думаешь ты делать?
- Сам не знаю. Быть меня свяжут и выдадут этому Дмитрию так же, как и других воевод! Чего надеяться, если в войске такой дух, как в Москве.
- Я не хочу оставаться здесь и еду с тобою, - сказал окольничий.
- И хорошо сделаешь. Здесь оставаться ненадежно.
- Должно думать, что здесь уже много приверженцев этого самозванца.
- Один Бог ведает. Поедем к войску, брат, а там увидим, что должно делать. Может быть, нам удастся еще спасти Россию. А сейчас отдыхать. Едем завтра утром.
Глава вторая
I
Осада Кром продолжалась и шла весь Великий пост. Огромное войско безнадежно застряло у маленького городка с деревянными стенами и земляным валом, который обороняли казаки с их атаманом Корелой и несколько сотен жителей.
Осадные пушки – некоторые из них были так велики, что их не могли обхватить
и два человека – без труда разбили городские стены и сожгли все деревянные постройки в городе. Однако земляной вал оказался неприступен. Казаки вырыли в нем сложную
43
систему ходов и нор – подземный город, в котором они укрывались от ядер, бомб и огня. Войско Мстиславского никак не могло взять его вал приступом. При приближении врага казаки прятались в своих норах. Отдельных смельчаков, пытавшихся сунуться туда вслед за ними, ждала меткая пуля из темноты, а нападать толпой невозможно – вход в подземное убежище был слишком узок. Казаки били без промаха из своих длинных ружей. Каждый день они клали у вала 50-60 московских ратников.
Выкурить казаков из их убежища было непросто: расположение подземных ходов москвичи не знали, а сидение под землей казаки переносили с редким терпением. Впрочем, особой нужды они не испытывали. Под землей у них хранились большие запасы сухарей и водки и в перерывах между приступами, там вовсю шло казацкое гулянье, с музыкой и песнями. Вместе с ними в норах жили даже женщины, которые, часто разгулявшись после выпивки, вылезали голыми наружу и в поруганье московским ратникам показывали им зад или перед.