Голицыны согласились с мнением Басманова. О Салтыкове нечего было и заботиться. Он прежде всех был склонен на это. Оставалось теперь только одно: склонить
48
или принудить войско. Зазорно, казалось, самим предводителям объявить о переходе. Это значило подать пример измены и повод к непослушанию, разохотить ратных к смутам. Положили снестись с кромчанами, чтобы те подали начаток этому делу, а свои подготовленные докончат его. В Кромы был отправлен лазутчик с известием, что верные Дмитрию московские люди поддержат нападающих
В назначенный день кромчане должны были броситься на обоз москвичей по данному знаку, и в то же время свои помогут. Все, кто за Дмитрия – перейдут на другой берег реки Кромы, начальников повяжут, упорных прогонят или принудят. Знаком к этому будет то, что верховой подбежит к валу.
YI
В установленный день, 7-го мая, в четыре часа утра все кромчане стояли наготове. Корела воспользовался беспечностью русских, ночью загатил топь и наскоро устроил мост через реку.
Московские воеводы собрались у разрядного шатра. Вдруг по данному знаку с криком вырвались кромчане и бегут в обоз. В это самое время Прокопий Ляпунов с толпой преданных ему Рязанцев окружают шатер, требуют присяги Дмитрию и приказывают вязать воевод. Раздались крики.
- Боже сохрани, Боже пособи, Дмитрию Ивановичу!... За реку, за реку!
Потянули связанных воевод и Басманова тоже. На мосту развязали ему руки. Толпы бежали к мосту. Тогда Басманов, стоя на мосту, показывал грамоту Дмитрия, которую последний присылал в обоз во множестве списков. Басманов кричал громким голосом:
- Вот грамоты царя и великого князя Дмитрия Ивановича! Изменник Борис хотел погубить его в детстве, но Божий Промысел спас его чудесным образом! Он идет теперь получать свое законное наследство. Сам Бог ему помогает! Мы признаем его теперь за истинного Дмитрия – царевича, законного наследника и государя Русской земли. Кто с нами соглашается, тот пусть пристает к нам, на эту сторону, и соединяется с теми, кто сидит в Кромах. А кто не хочет, пусть остается на другой стороне реки и служит изменникам против своего государя!
Толпы бежали за реку. На мосту стояли священники с крестами в руках. Они принимали крестное целование на имя Дмитрия Ивановича. От чрезвычайной давки подломился мост. Многие попадали в реку, иные перешли ее вброд или верхом переехали. Были такие несчастливцы, что попали в глубокие места и утонули. Между тем раздавался несмолкаемый крик.
- Многая лета царю нашему Дмитрию Ивановичу! Рады служить и прямить ему.
Нашлись, однако, такие, кто выкрикивал в ответ здравицы Федору Борисовичу. Корела, разъезжавший по берегу на коне, призвал сторонников царевича заткнуть им рты:
- Бейте их, да не саблями и пулями, а батогами, бейте да приговаривайте: вот так вам! Не хотите биться против нас!
Предложение атамана особенно по вкусу рязанцам, которые с гоготом и насмешками принялись гонять годуновцев плетьми, палками, а то и просто кулаками. И от
этого иные ворочались и объявляли, что готовы покориться Дмитрию Ивановичу.
Князь Андрей Телятевский стал при народе и кричал:
49
- Стой же, братцы, до последнего, и не будьте изменниками.
Но когда у него начали отнимать народ, а люди передавались, он бежал из лагеря. Убежал и товарищ Басманова Котырев-Ростовский, по имени первый воевода. Он остался верен Годуновым. Были такие, которые не приставали ни на ту, ни на другую сторону и кричали:
- Кого на Москве царем признают, тот нам и царь!
Иные, испуганные переполохом, не разобравшись в чем дело, бежали на возах и верхом из лагеря. Кто в Москву, кто спешил в свою деревню. Трусы прятались друг у друга, спрашивали: что это? Но не могли друг другу отвечать. В неистовстве бросались друг на друга, стрелялись и рубились, не зная, о чем идет дело, и таким образом много побили людей напрасно.
Немцы упорно стали под свое знамя и не хотели переходить. Басманов послал им убеждение служить законному государю. Часть из них передались Дмитрию, другая убежала.