Родственники царя Федора, Иван Годунов также бежал, но его догнали, связали и решили отправить к Дмитрию.
К вечеру все было кончено.
YII
Когда в Москву добрались Котырев и Телятевский с плохими известиями об измене, в войске у князя Василия Ивановича Шуйского в просторных хоромах собрались Бельский, которого недавно царь Борис Федорович из ссылки в Москву воротил, Лыков – сосед Бельского, Мстиславский и Черкасский. Судили-рядили князья, как жить и уговорились: царя Федора руку держать, однако, явно этого до поры не высказывать. Если самозванец к Москве подступит, тогда и переметнутся к нему.
YIII
Переметнулось войско к самозванцу. Стрелецкие полки, надежда Годуновых, ушли к вору.
Уныло в дворцовых хоромах. Собрал царь Федор бояр на думу, а какой от нее толк? Разве что князья Котырев-Ростовский и Телятевский, убежавших от войска в Москву, поведали, как Басманов с Голицыным и Салтыковым самозванцу передались.
Шуйский тихонечко голос подал: надо-де ополчение скликать. Сказал и сам своим словам не поверил: когда теперь войско соберешь?
Патриарх Иов вздохнул.
- Все в руке Божьей.
Отмолчались бояре, и царь, хоть книжно и разумен, а без опыта, малолеток, за шестнадцатый едва перевалило, не видел спасения.
С той думы государь отправился к царице, выплакался навзрыд.
Царевна Ксения в опочивальне затворилась, никому на глаза не показывается! Жизнь царевне опостылела. Обманул ее Басманов, а как надеялась на него Ксения…
В Москве гуляли по рукам письма самозванца. Писал он, что не винит люд в крестоцеловании Федору. Годуновы его, царевича Дмитрия, престола родительского
50
лишили, коварством на царство сели.
Грамоты самозванца люд смущали. Приставы смутьянов хватали, в пыточную волокли. Сам боярин Семен Никитич Годунов с них допросы снимал с пристрастием, казнил. Однако хватай не хватай, а народ не утихомиришь. Волновалась Москва, ждала скорых перемен.
IX
Дмитрий жил в Путивле с февраля, уже около двух месяцев. Там у него устроился сам собой двор: маленький Путивль сделался на некоторое время оживленной и многолюдной столицей. С разных сторон Руси туда беспрестанно прибывали охотники служить Дмитрию. Многолюдство привлекло туда и торговцев, образовалось там подобие ярмарки. Вместе с этим Путивль сохранял воинственный образ: каждый день опасались то нападений, то измены. На стенах были заряженные пушки. И день, и ночь пушкари, чередуясь, стояли наготове с фитилями. По валу и по всему посаду и по околице ходили и ездили отряды для надзора. Дмитрий деятельно работал над воинским делом, прибегал и к благочестию. Он приказал привезти из Курска чудотворную икону Божьей Матери, которая славилась знамениями и исцелениями.
В Путивль 10-го мая приехал князь Иван Голицын. Товарищами ему были выборные от всех полков, собранные для этой посылки во имя разных земель и уездов русских. Иван Голицын ударил челом уже не царевичу, а царю Дмитрию Ивановичу. Басманов и другие, переметнувшиеся на сторону Дмитрия, воеводы нашли удобную формулу, чтобы оправдать свою измену и примирить царя с воевавшими против него служилыми людьми.
- Государь, царь и великий князь Дмитрий Иванович! – низко кланяясь, говорил Иван Голицын. – Прислало нас войско из-под Кром, бьет тебе челом и обещается тебе служить. Молят, государь, твоего милосердия и прощения, что мы по неведению своему стояли против тебя, прирожденного своего государя. Нас Борис ослепил и обманул, называя тебя Гришкой Отрепьевым, но когда нам дали другой образец присяги, где не упоминалось о Гришке, так мы уразумели, убереглись и единодушно все положили, чтоб ты, наш государь, прирожденный, шел и воцарился в столице блаженной памяти отцов твоих. Ныне вместо присяги Борисовым детям мы учиняем присягу тебе, а бояр, что держатся Бориса, перевязали. На Москву послали мы знатных людей объявить, что мы все признали тебя наследным и законным своим государем, чтоб в Москве подобно нам, принесли тебе присягу на послушание.
Дмитрий принял их чрезвычайно любезно, обнадеживал милостью, вполне извинял их за то, что они до сих пор были его врагами, и вообще обворожил ласковым обращением.
Ивана Годунова, как родственника Бориса, посадили в тюрьму в Путивле.
Вслед за этими депутатами приехал в Путивль Басманов. Выехав из обоза, этот главнокомандующий встретился с Запорским и от него узнал, что грамота о прибытии польского войска была фальшивая и написана самим Запорским. Басманову стало стыдно своего легковерия, хотя он не раскаивался более, что передался новому царю. Когда он