Далеко разносился ветром шум и говор. С острога кромского, построенного на кургане, смотрели на войско шестьсот человек храбрых донцов, которые с неустрашимым своим атаманом Корелою удерживали целую рать московскую, а ныне вместе с бывшими своими врагами торжествовали радостное событие и ожидали пришествия нового своего царя.
Басманов, окруженный приставами, разъезжал по полкам и одушевлял воинов сладкими речами, поздравляя их с новою жизнью под законным царем, храбрым и милостивым. Воин исполинского роста в серебряных латах, на дюжем коне, возил за воеводою большой стяг царства Московского с образом Воскресенья Христова и словами евангельскими. Разноцветное знамя было сшито из атласа, в сажень длиною и шириною, и прикреплено к высокому древку, окованному золотом, на верху которого был крест. Более полутораста конных людей с сопелями, трубами, сурнами, накрами и котлами стояли отдельно перед большим полком, а за воеводою ехали двенадцать трубачей и четыре котляра для передачи его повелений условными знаками.
Вдруг под лесом, на Киевской дороге, поднялась пыль столбом и вскоре показалась дружина конных ратников в светлых бронях. Значки на пиках алели полосою, как радуга в лучах солнечных. Перед дружиною скакал на карем аргамаке ловкий воин в красном бархатном полукафтане, шитом золотом, в малой бархатной четырехугольной шапке с алмазным пером. Это был царевич Дмитрий. За ним скакали на турецких конях польские военачальники его дружины и русские бояре, уже перешедшие к нему в Путивле. Дружина Дмитрия, приблизившись к войску, остановилась на некотором расстоянии, а Дмитрий с ближними своими прискакал к рядам. В это время в русском
воинстве ударили в бубны и раздались восклицания.
- Да здравствует государь наш, Дмитрий Иванович! На многие лета!
53
Басманов со всеми боярами спешился и встретил Дмитрия перед войском. Бояре до земли поклонились ему, и Петр Федорович Басманов сказал:
- Сын Ивана! Войско отдает тебе царство русское и просит твоего милосердия. Прельщением Борисовым мы не знали тебя и долго противились царю законному. Ныне, узнав истину, все единодушно присягнули тебе. Иди воссесть на престоле родительском: царствуй счастливо и на многие лета! Если Москва воспротивится – смирим ее! Иди с нами в столицу твою – венчаться на царство, и воззри милостивым оком на верных слуг твоих!
Дмитрий, воздев руки к небу, сказал громогласно:
- Сокруши и уничтожь меня, Судья праведных, если в поступках моих есть злоба или обман! Видишь, о Господи, справедливость моего дела! Будь моим помощником! Предаю себя и народ свой благости твоей и Матери Пресвятой Богородицы!
Сказав сие, Дмитрий отер слезы радости и промолвил:
- Прощаю войско и надеюсь на его верность! Воссядьте на коней, храбрые мои воины, и следуйте за любящим вас государем.
Дмитрий поскакал вдоль рядов, и восхищенное войско оглашало воздух радостными криками. Многие проливали слезы умиления, другие падали ниц перед тем, которого они почитали своим царем, чудесно покровительствуемым Промыслом Всевышнего.
Осмотрев войско, Дмитрий с воеводами и поляками поехали в город Кромы, чтобы взглянуть на острог, служивший оплотом его владычеству в Южной России и сокрушивший терпенье и верность войска Годуновых. Дмитрий спешился и взошел со свитою своею на полурассыпавшийся вал.
- Посмотрите на эту разрушившуюся насыпь! – сказал он окружившим. – Взгляните на эти полусожженные стены, на разбитые ядрами дома. Вспомните, что здесь шестьсот моих верных слуг, укрываясь под землею, ратовали шесть недель с этим многочисленным воинством, и подивитесь Промыслу! Господь Бог явно защищает меня – и горе тому, кто усомнится в святой его воле.
Все молчали, и Дмитрий пошел к донской дружине, защищавшей острог. Она стояла возле полуразрушенной соборной церкви Успения Пресвятой Богородицы. Казаки, претерпевшие во время осады голод и бессонницу, были бледны и от изнеможения едва могли держать оружие. Слабым голосом приветствовали они своего государя. Атаман Корела выступил вперед и поклонился в землю Дмитрию, который подал ему руку и ласково сказал:
- Благодарю от души тебя и всех твоих товарищей за верную службу. Я пожалую вас царскою моею милостью, лишь только воссяду на престол отца моего. Вы первые дали пример, как должно служить законному государю – вы будете у меня первыми!