- Долой Годуновых, долой их, ****ских детей! – подхватила толпа. – Всех их искоренить, вместе с их дружками! Бейте, рубите их! Не станем жалеть Борисову родню! Борис не жалел законного наследника, хотел извести его в детских летах. Господь нам теперь свет показал, а дотолева мы во тьме сидели. Засветила нам теперь звезда ясная, утренняя – наш Дмитрий Иванович! Будь здоров, наш прирожденный государь царь Дмитрий Иванович!
Бояре советовали Федору выйти к народу, но юный царь не отважился покинуть дворец. Столь малодушным оказался патриарх Иов – и он лишь наблюдал события из окна, обливаясь слезами.
Толпа хлынула в Кремль, к царскому дворцу. Бояре, подхваченные народными волнами, очутились в самой гуще мятежников. Некоторые из них остались лишь невольными свидетелями свержения Федора, другие, как, например, недавно возвратившийся из ссылки Богдан Бельский, сделались сообщниками и предводителями бунтовщиков. Царь в торжественном облачении восседал на престоле в Грановитой палате, думая, что хотя бы внешнее величие царского сана успокоит толпу. Его мать Мария и сестра, царевна Ксения, жались к трону, заслоняясь от народной ярости образами, словно щитами. Но уже ничто не могло остановить москвичей, для которых Федор был уже не царь, а изменник Федька. Десятки рук бесцеремонно стащили его с престола, сопротивляться было бесполезно. Царица Мария сорвала с шеи драгоценное жемчужное ожерелье и бросила в толпу, желая отвлечь ее внимание от сына. Эта уловка не помогла. Тогда царица повалилась на колени, ловя мятежников за полы кафтанов и умоляя пощадить ее детей. Присутствие бояр на этот раз спасло Федора. Они распорядились отвезти его вместе с семьей в пустовавший дом Бориса, где он жил до своего воцарения, и взять под стражу.
- Сидите тут! Пущай вас царевич самолично судит!
Не успели остыть, как Богдан Бельский народ на другое подбивает:
- Немцев, немцев не забыть! Они с Бориской заодно.
И пошли крушить Немецкую слободу, дворы иноземных купцов грабить.
- Не становитесь на пути!
Топтали стриженые кусты сирени. Колами добивали немцев.
Толпа буйствовала, а в Грановитую палату сходились бояре. Думали недолго – откуда время на сидение? – и порешили: слать в Тулу к царевичу послов с повинной. Пускай идет он в Москву и царствует. Послами же назвали князей Воротникова и Телятевского.
XY
И даже зная о покорности столицы, Дмитрий не торопился ехать туда.
- Я не могу приехать в Москву прежде, чем мои враги не будут удалены оттуда, - говорил он боярам. – Хотя большую их часть вы уже выпроводили, но нужно, чтобы Федора и его матери тоже не было – тогда я приду и буду вашим милосердным государем.
Наконец, Дмитрии выслал в Москву военный отряд под предводительством Басманова и своих полномочных представителей – князя Василия Голицына с двумя
58
товарищами, князем Рубец-Мосальским и дьяком Сутуповым. Послы имели поручение Дмитрия низложить патриарха Иова и удалить из Москвы семейство Годуновых.
Патриарх Иов оставался на своем престоле еще некоторое время по свержении Годуновых. Если бы он не хотел признавать Дмитрия царем, то сам бы удалился по свержении царя. Но этого не было. Он священнодействовал и не оставил своего сана. Ничего не заявлял против Дмитрия. Этот архиепископ всегда уважал силу и успех. Он готов был поклониться Дмитрию.
Однако при Дмитрии был другой священнослужитель – рязанский архиепископ Игнатий. Родом он был грек. Был он в отечестве архиепископом на острове Кипр, приехал в Россию при Федоре. Был назначен в Рязань архиепископом. Когда вся рязанская земля присягнула Дмитрию, этот архипастырь первый из своих собратьев архиереев явился к Дмитрию и заслужил его внимание и расположение. Дмитрий полюбил его.
Иова нельзя было держать на патриаршестве, хотя он готов был покориться Дмитрию. Дмитрий решил его заменить Игнатием.
Приехав в Москву, Басманов, Голицын с товарищами, прежде всего, явились в Успенский собор и объявили патриарху, что он лишается своего сана. Басманов лично патриарха назвал Иудою и виновником предательств Бориса по отношению к прирожденному государю Дмитрию. Патриарх в присутствии народа снял с себя панагию, положил перед образом Богородицы Владимирской и сказал:
- О, всемилостивейшая Пречистая Богородица! Эта панагия и святительский сан возложены на меня недостойного в твоем храме, у честного твоего чудотворного образа. Я исправлял слово Сына твоего, Христа нашего, 19 лет. Православная христианская вера была, а ныне грех ради наших видим, что православную веру находят вера еретична… Мы, грешные, молим, умоли, Пречистая, Сына твоего Христа Бога, утверди сию православную христианскую веру непоколебимо!