Он положил панагию у образа. Его разоблачили, одели в черное платье. Уже стояла у церкви тележка. На эту тележку посадили и повезли патриарха, как простого монаха в Старицкий Богородицкий монастырь, по его обещанию. На очереди была расправа со свойственниками Годуновых – Сабуровых, Вельяминовых – развезли из Москвы в Понизовье и Сибирские города в заточение. Их везли по Москве на тележках с всенародным унижением. Они были в одних рубашках, все закованы, не дали им даже ???, хотели, чтоб все видели их нищету и падение в противоположность прежнему величию и богатствам. Было отправлено в разные стороны семьдесят четыре семьи. Хуже всех досталось Семену Годунову. Его отправили в Переяславль и посадили в подземную тюрьму, откуда вывели одного невинного страдальца, который протомился там более шести лет. Семен Годунов умер голодной смертью.
Наконец, разделавшись со свойственниками Годуновых, решилась участь низложенного царя Федора, царицы Марии и Ксении. 10 июня князья Василий Голицын и Рубец-Мосальский поручили дворянину Михайлу Молчанову и Шеферединову разделаться с семейством Бориса, которое сидело под стражей в собственном доме.
Молчанов и Шеферединов взяли с собой троих дюжих стрельцов и вошли в дом. Семья Борисова десять дней находилась в страхе, не зная, что с ней станется. Мать думала и так, и иначе. То воображала она, что новый царь не оставит их живыми, будет бояться, чтобы именем Федора Борисовича не сделалось против него мятежа. То казалось ей, что он покажет над ними русскому народу свое великодушие. Мучения неизвестности и
59
сомнения разрешились для нее в десятый день утром. Вошли посланники, взяли царицу и отвели в одну комнату, а Федора в другую. Ксению оставили. Царице накинули на шею
веревку, затянули, и удавили без труда. Потом пошли к Федору. Молодой Годунов дождался, что с ним будут делать, и хоть был безоружен, но стал защищаться руками: он был очень силен от природы. Дал в зубы одному, другому, так что те повалились. Тогда один из них схватил Федора за детородные части и начал давить. Федор лишился силы и от невыносимой боли кричал:
- Бога ради, докончите меня скорее!
Тогда другой убийца взял дубину и хватил его с размаха по плечам и груди, а потом накинули ему все вместе на шею петлю и удавили.
Ксению не убили.
Голицын с Мосальским объявили народу, что Борисова вдова и сын отравили себя ядом. Тела их были выставлены на показ. Ксению увезли в дом Мосальского.
Князь Иван Иванович Шуйский прибежал к брату белый, трясущийся. Шапку снял – волосы слиплись от пота, глаза как у коровы перед смертью.
- Государь-братец!
Василий Иванович за книгой сидел. Отер усталые глаза, поднялся, поцеловал Ивана.
- Царя убили?
- И царя, и царицу… рубец-Мосальский, зверь, Ксению к себе увез.
- Злодейство неотомщенным не бывает
- Братец! – воскликнул Иван. – Да с кого спрашивать? Мосальский, Молчанов, Шеферединов – ничтожные люди напали на царя.
- Шеферединов? – Иван Васильевич при себе его держал, в думных. Распорядительный дворянин.
- Не сами душили. Палачей привели. С царицей Марией быстро управились, а Федор Борисович не давался, четверых одолевал… Узы тайные ему раздавили…
Иван заплакал. Поднял глаза на брата, а Василий Иванович дух перевести не может.
- Водицы тебе?! – испугался Иван.
- Не надо… Сколько людей погубил Борис, чтоб сыну на троне неоткуда не было угрозы. Даже бедного Симеона Бекбулатовича не пощадил… А Федору-то Борисовичу мужские семенники – всмятку.
- Что будет, братец?
- Беда великая. – Василий Иванович горестно покачал головой, но не заплакал, засмеялся.
- Ступай, Иван, домой! Готовь золотую шубу, Дмитрия по дороге кликни… Поспешать пришла пора.
- К расстриге, что ли поедем?
- К Дмитрию Ивановичу… Воротынский в Тулу уже помчался с повинной. Телятевский не утерпел, дьяк Власьев.
Иван Иванович вытаращил глаза и стал пуговка пуговкой.
- Самозванцу будем служить?!
- Моли бога – минуло время Годуновых. Самозванец ненадолго.
Шуйские, прихватив Мстиславского, в этот день отправились на поклон к
60
самозванцу в Серпухов.
Басманов тоже в этот день собрал в Грановитой палате оставшихся в Москве
бояр, потребовал, чтобы Дворцовый приказ немедля отослал к Дмитрию двести повозок с посудой, царской едой и питьем.
Придворные портные принялись шить царице одежду по привезенным меркам.
В дальнейшем Басманов занялся вопросом организации встречи Дмитрия при въезде в Москву.