Как должен был относиться к ней Федор Иванович, великий миролюбец?
Прежде всего, как государь православного народа. Он должен был мыслить себя и мыслил себя как первый защитник веры в стране. Экономические потребности России, политические интересы ее правящего класса, наконец, личные приоритеты монарха с этой точки зрения отступали на второй план. Если где-то, пусть и на полуночной окраине державы, враг разгромил монастырь и перебил монахов, значит, нанести ответный удар должен сам государь. Это главное дело для него. Можно предусмотреть множество компромиссных комбинаций, избавляющих страну от необходимости вести боевые действия. Можно отыскать искусных полководцев, способных провести успешную кампанию. Но лишь тогда, когда вражеский удар не затрагивает Церковь. В противном случае православный монарх обязан лично принять меры — такие, чтобы потом ни у кого не появлялось желания тронуть другую обитель. Хочет государь или не хочет браться за военные труды, а общественный идеал того времени требует от него вооружиться мечом и вдеть ногу в стремя.
Иначе говоря, Федор Иванович мог бы и не отправляться в поход, не прислушиваться к просьбам Годунова, но нападение шведов на Печенгский монастырь внушило ему потребность лично возглавить русское наступление против них. Тут не в политике дело, а в вере.
Кроме того, Федор Иванович относился к ливонской проблеме как сын своего отца. Пусть и непохожий на него обликом и нравом, а все-таки унаследовавший кое-что от воинственного родителя. На протяжении всего своего царствования блаженный государь искупал миролюбием своим, молитвенностью, милосердием те свирепства, которые когда-то совершил отец. Но некоторые проблемы не получалось решить одним лишь добронравием. И одной из них стала шведская оккупация русских земель на северной Новгородчине. Федор Иванович отлично знал, как дорого стоила России вооруженная борьба за Ливонию. И он мог воспринимать поражение в этом великом противостоянии как семейное дело. Отец недоделал — так неужели сыну уместно отступаться?
Итак, государь Федор Иванович отправился на войну как главный защитник веры во всей России и как сын человека, пытавшегося на протяжении двадцати пяти лет решить ливонскую партию в пользу Москвы. Что тут сыграло решающую роль? Первое или второе? Трудно сказать. Думается, сильная вера Федора Ивановича и его близость к Церкви позволяют предпочесть именно первое.
…Осень 1589 года затянулась. Долго лили холодные дожди; первый робкий снег растаял; деревья зябко поводили ветвями, подчиняясь гнетущей силе сырого ветра; на реках все никак не начинался ледостав.
Наконец выдался тихий безветренный день. С неба посыпалась белая ледяная крошка, скоро сменившаяся пухом, густым, добрым, изобильным. Солнце вышло в зенит, подобно маленькому оловянному шарику, и высокое светлое небо, шитое серебром, дохнуло на землю первым крепким морозцем. Речные потоки быстро оделись в непробиваемые латы.