— Это человская идиома, — буркнул Кортес.
— Мы хотели сказать, что не планировали шляться по барам и рассказывать о старых подвигах в пьяных компаниях, — добавил Артем.
— Это часть бизнеса, — хитро улыбнулся Биджар. — К тому же, если я правильно понимаю ситуацию, некоторые гости предлагали вам контракты?
— Мы отдыхали, — скупо ответил Кортес. — И отказывались от предложений.
Артем хмыкнул.
Они походили друг на друга: подтянутые, поджарые, широкоплечие — не громоздкие, но производящие впечатление. И спокойные. Наемники излучали то тяжелое, непоколебимое спокойствие, которое дает настоящая уверенность в себе. Не петушиный гонор, а холодное, расчетливое осознание собственной силы. При этом нельзя было ошибиться в том, кто из них отдает приказы: и в голосе и в жестах Кортеса читалось — вожак. Не назначенный руководитель, а признанный лидер.
— Откровенно говоря, Биджар, мы не рассчитывали, что ты растрезвонишь о нашем намерении провести отпуск на острове по всему Тайному Городу, — произнесла Яна. — Когда потянулись желающие познакомиться поближе и выпить по рюмашке в баре под пальмой, Кортес даже подумывал уехать…
Высокую, стройную и элегантную Яну трудно было назвать красивой, скорее — сумасшедше красивой. Она привлекала взоры всех мужчин, способных увидеть ее подлинный облик. Точеные черты лица, красиво очерченные губы, изящный носик, и глаза… большие, миндалевидные, наполненные тяжелым золотом Кадаф. И черная татуировка на лишенной волос голове — личная подпись Азаг-Тота. Яна была последней в мире гиперборейской ведьмой, одной из легендарных наложниц ненависти, сумевшей вырваться из-под власти Великого Господина.
— И почему остался? — с искренним интересом осведомился шас у Кортеса.
— Не в моих правилах отступать, — буркнул наемник.
— Вот и хорошо, — заулыбался Хамзи. — Я знал, что могу на вас положиться.
— Но о том, где мы будем отдыхать в следующий раз, ты не узнаешь.
— Если это будет не мой отель, то мне и неинтересно.
— Это наш отель.
— Я так и сказал.
— Тогда покажи баланс за последний месяц.
— Ты все о делах, да о делах, — посетовал шас и посмотрел на часы. Потом подумал, включил один из мониторов и уставился на ряды цифр.
Встреча друзей закончилась, притормозивший было локомотив вновь начал разгон.
— Баланс, — напомнил наемник.
— Вот. — Не сводя глаз с монитора, шас протянул Кортесу стопку листов. — Обратно торопишься, что ли? Под пальмы?
— Нет, сегодня мы останемся в городе.
— Собираемся к Птицию на премьеру, — добавила Яна.
— Говорят, ожидается грандиозное шоу, — улыбнулась Инга.
— Знаю, знаю, — пробубнил Биджар. — Птиций у меня кредит на постановку брал…
— «Терракотовые одалиски», — уточнил Артем. — Что-то сногсшибательное.
Наемники говорили столь жизнерадостно и убедительно, что Хамзи, начавший погружаться в дела, не почувствовал фальши. Не заметил, что при упоминании о шоу, глаза собеседников холодеют.
Приглашения в «Ящеррицу» Кортесу прислал Сантьяга, и наемники понимали, что им предстоит не только насладиться очередным шедевром Птиция, но и провести серьезный разговор с могущественным комиссаром Темного Двора.
— А я думал, вас на праздник позвали, — рассеяно пробормотал шас, включая еще один монитор и, одновременно, снимая трубку телефона.
— На какой праздник?
Биджар непонимающе посмотрел на задавшего вопрос Артема, некоторое время соображал, что имел в виду молодой наемник, после чего удивленно поднял брови:
— Ты на календарь когда последний раз смотрел?
Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные Шапки
Москва, Бутово, 14 декабря, вторник, 10:48
Есть под луной вещи, которые не меняются в веках. К счастью — есть. И чтобы ни случилось в нашем бренном мире, какие бы события ни происходили, вещи эти останутся неизменными, такими, как и сто и тысячу лет назад. Сохранятся в том виде, в каком появились, такими, какими пришли, какими были задуманы. Звезды будут вечно сиять на небе, глубоко под землей всегда будет пылать огонь, Красные Шапки… Подобно всему вечному, они рассеяно, словно не замечая, стряхивали с себя пыль времен, не менялись и не учились, сохраняя в девственной неприкосновенности чарующий первобытный облик. Когда-то дикари населяли Западные леса, ныне — Южное Бутово, но принципиальных отличий между современниками и предками не существовало. Традиционные кожаные одежды, традиционные татуировки, покрывающие едва ли не все тело, традиционное виски — без катализатора мозги Красных Шапок функционировать отказывались. Стоит ли упоминать о четком соблюдении древних этических норм? Междоусобные свары, разбой и мародерство рассматривались дикарями как лучшее в мире времяпрепровождение, и изживать подобные пристрастия они считали кощунством.
Так и жили.
— Копыто, иди сюда, в сику перекинемся!
Уйбуй угрюмо посмотрел на любителей картишек, привычно сгруппировавшихся в дальнем углу «Средства от перхоти», скривился, и пробубнил себе под нос парочку ругательств. Некоторое время назад Копыто, благодаря тесному знакомству с одним незадачливым концом, неожиданно сделался великим игроком, наводящим ужас на соплеменников. От него разбегались. Однако удача вскорости покинула уйбуя и, оказавшись за карточным столом в последний раз — напился и позволил себя заманить — он оставил победителю едва ли не всю казну подчиненной десятки. С тех пор сородичи наперебой зазывали Копыто «поддержать компанию», «поставить хоть чуть-чуть», «рискнуть по маленькой», но уйбуй пока держался.
— Будешь играть?
— Денег нет, мля, — отрезал Копыто.
— Чего тогда пришел? — резонно поинтересовались картежники.
Владельцы «Средства от перхоти» в кредит не отпускали, понимали, с кем торгуют. И дело даже не в том, что бойца могли запросто угробить в ближайшей междоусобице: дикие головы не были приспособлены к длительному хранению информации, и о полученном кредите Красные Шапки радостно забывали едва ли не через минуту.
— Здесь нищим не подают!
Отвечать наглецам Копыто не стал. Зыркнул сердито, многозначительно положил ладонь на рукоять ятагана, и медленно прошел по полутемному залу «Средства от перхоти», выбирая, кому упасть на хвост.
Родных Шибзичей в кабаке оказалось до обидного мало, а те, кого удалось разглядеть, при виде уйбуя отворачивались — все ясно, денег мало, поить знакомца не желают. Выпивать с Гниличами не хотелось: Копыто был одним из приближенных великого фюрера Кувалды, и отправил на виселицу стольких выходцев из этого клана, что застолье вполне могло закончиться ножом в спину. Оставались Дуричи. Тем более что с некоторыми из них Копыто связывали почти родственные узы, с уйбуем Булыжником, к примеру, их едва не повесили в один день.
— Привет!
— Бери, — буркнул Дурич, двигая примазавшемуся Шибзичу стакан виски. — С тебя тост.
Поить приблуду Булыжнику не хотелось, но некоторое время назад их отношения, несмотря на почти родственные узы, немного испортились — по наводке Дурича Копыто крепко отлупили — и уйбуй решил сделать примирительный жест.
— Говори.
Мудрить Шибзич не стал:
— За здоровье!
— Не в кассу, но потянет, — заметил боец Маркер.
Красные Шапки дружно выпили и дружно крякнули. Любимый напиток начал приятное путешествие по иссушенному организму, Копыто почувствовал, что меланхолия улетучивается, и пожелал выяснить, что именно не понравилось в тосте привередливому Маркеру.
— Не по теме, — коротко ответил боец.
— Что за тема?
— Внятная.
Уйбуй собрался возмутиться, но вспомнил, что разговаривает с Дуричем, диковинные речевые конструкции которых не всегда поддавались расшифровке. К тому же за виски платил Булыжник.
— Чего пьем, спрашиваю?
— Виски.
— Я вижу, что не кефир, — огрызнулся Копыто. — Что за тема? Праздник, что ли?