Возле Рыбных ворот в квартале иевусеев было неспокойно. Неужели Ирод ограбил усыпальницу только потому, что ему нужны деньги? Ходили слухи, что слитков не нашли — их взял Гиркан, а щиты были не щиты, а булыжники, погруженные в повозки, чтобы всех обмануть. Не задумал ли Ирод добраться до золотого скипетра Давида и золотой собаки Соломона? Неужели ему это удалось? Иевусеи ничего не сказали споим соседям-евреям, и прошли годы, прежде чем на улицах Иерусалима стали происходить чудеса, которые они связали с ограблением в царской усыпальнице.
Как правило, чудеса происходили ночью. Двое мужчин в белых доспехах и на белых конях стремительно проносились по улицам города и исчезали так же неожиданно, как появлялись. Из-под пола Храма стали доноситься крики и стуки. На крыше царского дворца вдруг появлялся огонь. То же самое происходило в Вифлееме, Хевроне, Самарии, в общем, всюду. На небе по ночам люди видели сверкающие мечи среди западных звезд. Камни в пустыне покрывались кровью, а недалеко от Мертвого моря на берегу Иордана поймали крокодильчика с драгоценным ожерельем, хотя всегда считалось, что крокодилы живут только в I (иле.
Люди стали бояться. Им снились странные сны. Чаще всего — битвы среди облаков между многочисленными армиями теней. Появилось ощущение предстоящего чуда, с которым связывали имя Мессии, хотя в стране был мир, урожай собирали богатый, времена года сменяли друг друга, как прежде, и никакие пугающие вести не доходили ни из Италии, ни из Египта, пи откуда бы то ни было еще.
Объявили, что царевич Антипатр вскоре отплывает в Рим, чтобы представить на императорский суд завещание царя. Кроме того, ему предстояло выступить обвинителем против Силлея, которого опять привезли и Рим из Антиохии. Возобновились чудеса, которые стали еще более непонятными, чем раньше: безголовые привидения, неожиданные фанфары среди ночи, высокая женщина с закрытым лицом на Иерихонской дороге и рядом с ней обезьяна.
Но самое невероятное случилось в Храме.
Захария из дома Садока приходился родственником Иоакиму через свою сестру Елисавету, старшую им четырех сестер Анны, две из которых вышли замуж за юношей не из царского рода, потому что им таких не досталось. Самый консервативный из старших священнослужителей Храма, он был одним из немногих, кто отказывался даже слушать о непонятных явлениях.
— Или это галлюцинации, — говорил он, — или какой-нибудь злодей играет с нами непозволительные шутки. Это не Божеское дело, потому что Бог выказывает свою волю открыто, без обиняков, и истинно верующий должен закрыть для этих видений свои глаза и уши.
Настал день Захарии священнодействовать у алтаря в числе других священников восьмой череды, или череды Авии, которая служила в Храме через каждые два года в восьмом месяце, когда собирают урожай пшеницы. После поста, тщательно, как полагается, вымывшись и чисто одевшись, он один вошел в сумерки в Святилище, чтобы зажечь свечи на золотом семи-свечнике и положить на алтарь благовония, пока все остальные молились снаружи. Мягкими заученными движениями он подрезал фитили, заполнил чаши священным маслом, взял с полки воскурения и, смешав их в золотой чаше, простерся на полу для молитвы. Потом он поднялся, с помощью щипцов высыпал содержимое чаши на горящие угли, посыпал солью и, опять простершись на полу, молился, пока благоухание заполняло Святилище.
Запах дошел до тех, кто оставался снаружи, и Захария услышал, как хор Асафа поет хвалу Господу:
Воистину ты Господин наш Бог и Бог наших отцов; ты наш Царь и Царь наших отцов; наш Искупитель и Искупитель наших отцов; наги Создатель и Создатель наших отцов, наш Спаситель и наш Освободитель. Твое имя вечно и нет Бога, кроме тебя, Господи. Спасенные запели новую песню тебе на берегу. Все вместе они славили тебя как Царя над собой и говорили: «Господь будет править над нами, Спаситель своего народа Израиля»…
Пение смолкло. Захария понял, что вечерний ягненок уже зарезан и сожжен на алтаре во внешнем дворе. Теперь наступила его очередь идти к людям, произносить благословения и принимать подношения — мясо и вино.
И вот, пока он, отдыхая душой, медлил, тишину в Святилище нарушил тихий голос, похожий то ли на шепот, то ли на пение свирели, то ли на голос совести грешного человека.