— Значит, это Ферора должен был стать Мессией?
— Да нет же, моя госпожа, не царевич Ферора, а его сын, который родится у него и его жены, а сын Багоаса должен был стать его главным министром. Так что царь, который не признает никакого Мессию, кроме себя самого, немедленно опроверг пророчество…
Елиеавета не могла удержаться от смеха.
— Ужасно смешно, милая Силом! Или ты чего-то недослышала, или должен быть какой-то другой Багоас, потому что этот Багоас — с детства евнух.
— Смешно или грустно, моя госпожа, но тем не менее это так. В пророчестве говорилось, что юный Мессия чудесным образом вернет Багоасу мужскую силу и у него родятся дети. Поэтому, как я уже сказала моей госпоже, царь Ирод тотчас, чтобы опровергнуть пророчество, приказал задушить Багоаса. И знаешь, как он поступил с девятью самыми известными националистами? Это же были фарисеи, и они, как ты понимаешь, верили в свое телесное воскресение. Так вот. Он лишил их всякой надежды, приказав живыми сжечь на костре. Еще двадцать три мужчины были убиты и четыре женщины задушены. Да… Он посадил на кол своего очаровательного малыша Грата, который обычно подтыкал ему постель и целовал его на ночь. Однако тогда он еще не решил, как ему поступить с Феророй и Иохевед. Думаю, у него не хватало доказательств. Ферора же возмутился и поклялся, что не явится в Иерусалим, пока царь Ирод жив.
— Смело сказано. Наверное, Ирод уже расправился с беднягой?
— Да, моя госпожа. Он вскоре умер, и царь привез его тело в Иерусалим, чтобы показать всем, какой он был лжец. Однако похоронил он его со всеми почестями, приличествующими членам царской семьи, которых он одного за другим сживает со свету и по которым потом ручьями льет слезы.
— А как Иохевед? Если я хоть немного знаю Ирода, то он должен обвинить ее в отравлении Фероры.
— Ты хорошо знаешь царя, моя госпожа, однако его замысел был немного сложнее, чем ты думаешь. Он объявил, что она спутала любовное зелье с ядом, а яд был дан ей царицей Доридой, получившей его от Сил-лея Аравийского. Он отправил всех придворных дам и служанок Иохевед под пытки, во время которых их убеждали оговорить царицу. Сначала они ничего не понимали, но в конце концов одна догадалась и крикнула: «Неужели Всевидящий Господь не покарает царицу Дориду, виновницу моих несчастий?» Путы были немедленно ослаблены, и она рассказала, что от нее требовалось, а за ней остальные дамы по очереди разукрасили ее рассказ необходимыми подробностями. Так что царица Дорида лишилась всех своих богатых нарядов и драгоценностей и была отправлена собирать вещи.
— Бедняжка Дорида! Как ужасно! А против царя тоже что-нибудь было в этих признаниях?
— В официальных отчетах его имя не упоминалось.
— Ну, это и не нужно. Однако он в большой опасности.
— Ты, правда, так думаешь? Заговорщики, если заговор вообще существовал, хотели сместить Ирода и сделать царем Ферору, так что Антипатра никак нельзя обвинить в соучастии. Говорят, царь воспользовался удобным случаем для изгнания Дориды, будто бы огорчившей его слишком суровым обращением с младшими женами. Она старалась поддерживать старые дворцовые обычаи, наверно, потому что долго не жила во дворце. Ирод якобы вновь окажет ей должные почести, когда Антипатр вернется из Рима. Говорят, Антипатр очень опечален дошедшими до него вестями, но за себя не боится. И если во всем этом есть хоть крупица правды, так это то, что он самый почтительный сын, который когда-либо был у отца-злодея.