– Ясновельможный пан, – прокричал он мне издалека, – могу я узнать ваше имя?
Приблизившись, поляк с недоумением посмотрел на мои простые доспехи и совершенно не сообразного им великолепного жеребца. Конь у меня и вправду знатный. Шесть лет назад, тогда еще совсем сопливый Федька Панин проявил неслыханную лихость: захватил в плен самого Кшиштофа Радзивила, который с тех пор сидит в Калуге! Но помимо имперского князя, который сам по себе немалая добыча, был захвачен и его конь – невиданной красоты арабский жеребец по кличке Султан. Благородное животное пострадало в бою, но конюхи его, слава богу, выходили. Так вот мой Алмаз – из его потомков. Гонористый лях объявил, что вернется из плена только вместе со своим конем, на что я дал всемилостивейшее согласие, и загнул такой выкуп, что стало непонятно, кто из двух пленников знатнее. Собственно, поэтому пан Кшиштоф до сих пор в плену, а Султан, не покладая… хм… копыт, трудится над улучшением генофонда в моих конюшнях.
– У меня много имен, – отозвался я, – вам какое?
– Как так? – удивился поляк. – Меня послал королевич Владислав, чтобы объявить своим подданным, что он намерен занять принадлежащий ему по праву трон в Москве, а потому им необходимо сдаться своему законному повелителю! Увидев, как вы объезжаете войска, я подумал, что вы герцог Иоганн, но, видимо, ошибся.
– И как же ваше имя, ясновельможный пан?
– Иероним Модзалевский, но вы не представились…
– Разные люди зовут меня по-разному, друг мой. Одни герцогом Иоганном Альбрехтом, другие царем Иваном Федоровичем, но вы можете звать меня Странником.
– Что?!
– Пан Модзалевский, возвращайтесь к тому, кто вас послал, и скажите, что самое умное, что он мог бы сейчас сделать, это развернуться и скакать, не оглядываясь, до самого Вильно.
– Но мой господин никогда не откажется от московской короны!
– Да ради бога! Пусть носит хоть целых три разом, одну на голове, вторую напялит на уд, а третью засунет себе в задницу! Мне нет дела до дурачков, украшающих себя титулами, удержать которые они не могут. Пусть объявит себя хоть Императором Вселенной, я и не охну!
– Вы говорите странные вещи!
– Мой дорогой пан Модзалевский, поймите одну простую истину: совершенно не важно, что люди говорят. Гораздо важнее, что они делают. Я, к примеру, царствую на русском троне, и мне совершенно все равно, что говорит ваш королевич.
– Но это неслыханно!
– Это просто здравый смысл.
– Настоящие государи так не поступают!
– Послушайте, ну откуда полякам знать, как поступают настоящие монархи? Занимайтесь-ка лучше своими делами. Вы получили ответ, так доставьте его Владиславу и не морочьте мне голову.
Совершенно сбитый с толку парламентер отправился назад, что-то бормоча про себя: очевидно, ругательства. Я вернулся на свое место и с интересом стал наблюдать за происходящим. По-видимому, моего кузена не устроил полученный им ответ, и скоро в польском войске затрубили трубачи. Затем ударили множество барабанов, и польская пехота, мерно шагая, двинулась вперед. Под Вязьмой мы уже изрядно проредили ее, но все равно сил у королевича еще хватало. Наш левый фланг почти упирался в стены можайского кремля. Там наступление обозначали несколько пеших хоругвей выбранецкой пехоты и остатки венгров, уцелевших после погрома под Вязьмой. По вооружению и обмундированию выбранецкая пехота ближе всего к нашим стрельцам. Обучена, правда, еще хуже, то есть совсем никак. Служат в ней простолюдины, нанятые по прибору, отчего шляхта их не всегда и за людей-то считает. Впрочем, они ко всем так относятся, кроме самих себя.
В центре удар наносят немецкие наемники. Эти свое дело знают, хотя есть и у них недостатки. К примеру, довольно малое количество мушкетеров. Обычно их от трети до половины, а остальные атакуют противника пиками. Эта тактика считается самой передовой в Европе, но у меня на сей счет свое мнение. Правый фланг упирается в гряду холмов, атаковать там неудобно, тем паче что высоты заняты острожками с артиллерией. А еще за этими холмами прячется только что подошедший из Москвы полк. Собран он с бору по сосенке, но выбирать не приходится. Там дворяне, по какой-либо причине не попавшие к Вельяминову, казаки, служивые татары с черемисами и еще бог знает кто. Ну что скажешь… других у меня пока нет. А в нужную минуту могут пригодиться, благо полякам о них ничего не известно. По крайней мере, я так думаю.