– Хитро придумано, государь… – прохрипел князь Пожарский, когда я, оставив защитников ворот на Корнилия, зашел внутрь. – Ишь сколько супостатов побили…
– То ли еще будет, Дмитрий Михайлович, – усмехнулся я, – мы ведь только начали! А ты чего хрипишь так, или нездоров?
– Ничто, государь, вот отобьем ляхов, тогда и прихворнуть можно будет… – начал было отвечать князь и вдруг покачнулся.
Стоящие рядом с ним ратники едва успели подхватить своего воеводу под руки и попытались удержать. Однако одевшийся ради предстоящего боя в бронь Пожарский оказался слишком тяжел, и его едва не уронили.
– Батюшка! – тонко вскрикнул его сын Петр и рванулся к отцу.
– Ты чего это удумал, Дмитрий Михайлович? – с тревогой спросил я, когда воеводу наконец усадили на принесенную откуда-то скамью и сняли шлем. – Ты погоди, мы с тобой еще на Петькиной свадьбе погуляем…
– Фух, – с трудом отозвался воевода, – тяжко. Да расступитесь вы, дыхнуть не даете…
– Вот что, служивые, – коротко приказал я, – ну-ка тащите князя в дом да доспехи снимите. Петька, проследи!
«Час от часу не легче», – подумал я, но предаваться унынию было некогда. Оглянувшись, я заметил стоящих под стражей французов и держащегося за горло хорунжего, которого поддерживал мальчишка-трубач.
– Здравствуйте, господа, – кивнул я им. – Я доволен вами и принимаю вас на службу.
Безе и де Бессон учтиво поклонились, а поляк лишь яростно зыркнул в их сторону, но ничего не смог сказать.
– Так, поляка с мальчишкой в темницу, а французов в воеводский дом покуда отведите, – приказал я караульным, – не до них сейчас.
– Сир, могу я задать вам вопрос? – неожиданно воскликнул один из них.
– Да, конечно, – отозвался я, – правда, не могу гарантировать, что отвечу вам сразу, я теперь несколько занят.
– Сир, почему вы затащили нашу петарду внутрь, а не подорвали ее перед воротами?
– Как вам сказать, месье… все дело в том, что я ужасно люблю все эти взрывающиеся штуки, и мне стало любопытно, как она устроена.
– Да, но это могло быть опасно…
– Жизнь вообще чертовски опасная штука, месье. Вы не поверите, но от нее умирают!
Де Бессон с немалым удивлением проводил меня взглядом, а Безе толкнул его в бок и наставительно сказал:
– Вот видишь, Жорж, я же говорил тебе, что герцог… то есть русский царь, понимает в инженерном искусстве и ценит знающих людей!
– Да, вижу, – помотал головой Бессон, – он такой же чокнутый, как и ты, Жак!
– Зато богатый.
– Я еще не видел ни единого су, но уже успел стать изменником в глазах поляков!
– Не стоит беспокоиться об этом, дружище. У наших прежних работодателей начались неприятности, и им, держу пари, не до нас!
В можайском кремле, помимо Никольских ворот, устроенных прямо в Никольском соборе, были еще и Петровские ворота, смотрящие в другую сторону. Опасаясь, что через них может подойти подмога гарнизону, гетман отправил туда сильный отряд под командованием Мартина Казановского. Выполняя приказ, польский военачальник еще ночью поднял своих людей и тайком вывел их из лагеря. Укрыв основную часть своих войск за ближайшими холмами, он стал дожидаться развития событий. Поначалу все шло по плану. Прогремевший взрыв и последующие звуки боя со всей определенностью показали, что осаждающим удалось ворваться внутрь, и в Можайске идет бой. Как и ожидалось, на рассвете из московитского лагеря строем вышел отряд пехотинцев и, перейдя по мосту через речку Можайку, быстрым шагом направился по направлению к Петровским воротам. Криво усмехнувшись, Казановский ударил шпорами коня и, подняв буздыган, выскочил перед гусарским строем.
– Братья-панове, – крикнул он им, потрясая своим оружием, – покажем москалям, где их место! Вперед, марш-марш!
Те громко выразили свой восторг и, повинуясь приказу, двинулись в атаку. Затрепетали на ветру пестрые значки на гусарских пиках, застоявшиеся великолепные кони понесли вперед своих седоков сначала шагом, затем рысью, постепенно переходящей в галоп. Следом за первой гусарской хоругвью развернулась вторая, затем за ними двинулись панцирные и казачьи.
Заметив приближающуюся вражескую кавалерию, русская пехота не запаниковала, а принялась строиться, собираясь дать отпор. Немногочисленные пикинеры стали в центре, а на флангах заняли свое место стрелки с мушкетами. Ведущий свою конницу в атаку Казановский отметил с досадой, что несмотря на обычные русские кафтаны, эта пехота обучена по-европейски. А еще у них были две небольшие пушки. «Впрочем, это вам не поможет», – успел подумать поляк, прежде чем те успели выстрелить. Врезавшиеся в польскую лаву картечные залпы оказались неожиданно болезненными. Особенно от них пострадали лошади, но и многие храбрые шляхтичи повылетали из седел, нафаршированные чугунными пулями.