– Вашему высочеству нужно спасаться, – хмуро буркнул Адам Казановский, обращаясь к Владиславу.
– Вздор, – решительно возразил тот, – надо пропустить наших мимо и ударить московитам по флангам. Не знаю, как им удалось совладать с гусарами гетмана, но сейчас они пожалеют о своем безрассудстве!
– Если таков ваш приказ, то я готов повиноваться, но ради всего святого, не участвуйте…
Однако королевич, не слушая его, уже пришпорил коня и, прокричав что-то своим воинам, повел их за собой. Внезапная контратака заставила русскую конницу замедлить движение, чем спасла многих жолнежей из отрядов Ходкевича и Мартина Казановского. Опрокинув поместных и драгун, гусары королевича лицом к лицу столкнулись с кирасирами, идущими в атаку под знаменем Иоганна Альбрехта. То, что случилось дальше, было больше похоже на рыцарский роман, а не на реальную историю. Но еще много лет спустя немногие оставшиеся очевидцы рассказывали о случившемся, добавляя все новые и новые подробности.
Когда началась атака на польский лагерь, ратники из полка русских перебежчиков, как и все, схватились за оружие и приготовились к бою. Однако время шло, но никаких приказаний они так и не получили. Формально русские входили в отряд королевича Владислава, но он то ли забыл о них, то ли посланный им гонец не добрался до его подчиненных.
– Что делать-то будем? – глухо спросил Трубецкой у стоящего рядом Шуйского.
– Надо бы к королевичу идти, – нерешительно ответил тот, подозрительно озираясь. – Он с гусарами уже в поле.
– А надо ли?
– Ты чего это, – впился в него взглядом Шуйский, – али изменить надумал?
– С чего ты взял, – усмехнулся Юрий Никитич, – и в мыслях того не было. Только если нас не звали, так чего торопиться?
– Как бы потом крайними не оказаться!
– А ты с Шеина пример бери, никуда не лезет, ни о чем не печалится, и случись что, никто с него ничего и не спросит.
– Когда-нибудь спросят!
– Ох ты, легок на помине!.. – с легким удивлением воскликнул Трубецкой, увидев, как из шатра вышел полностью снаряженный боярин и сел на подведенную холопами лошадь.
– А кто это с ним, – подслеповато прищурился Шуйский, – не разгляжу отсюда… никак Ртищев!
– Он самый, и однорукий его с ним.
– Ох, зря их королевич с собой взял, всю дорогу воду мутят, песьи дети!
Тем временем прославленного воеводу окружили ратники, очевидно, спрашивая, что делать. Михаил Борисович, по обыкновению, отвечал уклончиво, но громко – как видно, стараясь привлечь к себе внимание. Когда вокруг собралась достаточно большая толпа, дьяк Ртищев неожиданно вытащил из-за пазухи свиток бумаги и принялся громко читать. Удивленные Трубецкой с Шуйским подъехали ближе и с изумлением поняли, что это грамота от выбранного на соборе царя Ивана Федоровича, сиречь герцога Мекленбургского.
– Объявляю всем своим подданным, что ради христианского милосердия и с тем, дабы прекратить на веки вечные всякие распри в царстве нашем, дарую всем полное прощение за все винности вольные и невольные, яко не бымши. И именем Бога Всемогущего клянусь опалы ни на кого не накладывать и вотчин в казну не отбирать, чины и пожалования от прежних царей признать и службой им не попрекать…
– Измена, – взвизгнул Шуйский, – вяжите их!
– Цыц, анафема! – сурово отозвался бородатый ратник в тегиляе и мохнатой шапке. – Дай дослушать, чего царь обещает.
– Да какой он царь? – возмутился князь. – Его воровские казаки да шиши лесные выбрали…
– А твоего родича и вовсе холопы в толпе на царство кричали, – усмехнулся бородатый, – сказано тебе – помолчи!
Шуйский схватился было за плеть, но его руку вовремя перехватил Трубецкой.
– Ты что, ополоумел?!
– Да как же это…
– Да так! Давно среди наших письма прелестные ходили, в коих прощение обещалось. Только ты да Салтыков ничего не видели и не слышали, а теперь, когда королевич бит, так и вовсе…
– Да где же бит! Вон сколько войска у нас, да еще подмога из Литвы идет!
– Дурень! Ты что, не слышишь, как пушки герцогские польский лагерь ломают? Самое время решать.
– Что решать?
– А решать надо – сам ли ты к царю на поклон пойдешь, или тебя связанного поволокут!
– Как это?
– А вон глянь, как Салтыкова тащат, – указал ему князь на окровавленного Ивана Никитича, которого тащили двое дюжих холопов, – его родичи умышляли убить государя Ивана Федоровича, ему теперь прощения не видать. А вот с тобой – еще не ведомо…