Скинув кафтаны, стрельцы дружно взялись за заступы, и когда появились первые телеги посадских, везущие бревна для частокола, рвы были уже вчерне выкопаны. Практически одновременно с ними в каждый острожек подвезли по три пушки. Поскольку эти позиции будут стационарными, обслуживать их назначены самые малоопытные пушкари. Еще по два орудия стоят в глубине каждого прохода между редутами. У них задача посложнее: в случае атаки противника фланкировать проходы, но вместе с тем быть готовыми выйти вперед для поддержки атакующей пехоты. Так что тут артиллеристы, прошедшие полный курс обучения. Самые же лучшие включены в состав конных батарей. Но это новшество – до поры секрет.
Пока стрельцы насыпают вал, а посадские сколачивают большие щиты и вкапывают колья, пушкари готовят позиции для своих орудий и укрытия для пороха и иных припасов. Как это обычно бывает, и те, и другие, и третьи стараются всячески подначить друг друга. Иногда шутки переходят в открытую брань, но начальные люди быстро пресекают подобное, и до драки все-таки не доходит.
– Где такое видано, – бурчит чернобородый Семен, остервенело втыкая заступ в твердую землю, – ратные люди, как последняя посоха, – землю роют! Это же кому рассказать – засмеют.
– Ладно тебе, ворчун, – отвечают ему товарищи, привыкшие, что он вечно недоволен, – радуйся, что не в солдаты попал. Они на учениях и не такое строят.
– Вот пусть бы и копали, раз такие привычные, – не хочет униматься стрелец, – немцам не вредно.
– Да какие же они немцы? Там из немцев разве только капралы, да и то не все, а так – те же православные.
– В немецкой одеже ходят – значит, немцы!
– Эй, краснокафтанные, вы скоро? – крикнул молодой пушкарь, высунувшийся из-за только что прилаженного на место деревянного щита. – Нам пушку ставить надо!
Вообще-то «краснокафтанные» звучит немного издевательски. Парадные красные кафтаны стрельцы носят только на смотрах и в караулах. В обычное время и на работах, они надевают простую одежду из некрашеного сукна. А сейчас и вовсе из-за жары разделись до рубах.
– А кто вам, кромешникам, мешает? – тут же огрызнулся Семен. – Хотите, так ставьте!
Получив отпор, молодой артиллерист исчез, а вместо него высунулся капрал, командующий расчетом.
– Кто это тут царевых пушкарей кромешниками называет? – спросил он, подозрительно оглядывая работающих стрельцов.
Однако служивые проигнорировали вопрос, усердно копая землю и сооружая из нее насыпь вала. Капрал еще немного постоял, раздувая ноздри, но так ничего и не добившись, спустился вниз. Семен и его товарищи, довольно переглянувшись, хмыкнули в бороды, но громко смеяться не стали и продолжили работу. По правде сказать, черные кафтаны пушкарей были совсем не похожи на одеяния опричников царя Ивана Грозного, однако кличка эта прилепилась к ним намертво. Одних, помнивших, что кромешники разоряли не только бояр-изменников, но не брезговали и ничуть не виновными простыми людьми, это прозвание дико злило. Другие относились спокойно, дескать, хоть горшками кличьте, только в печь не суйте. Третьи же, случалось, даже гордились этим прозвищем – впрочем, таких было немного. Пушкарский капрал, как видно, был из первых, но поругаться на сей раз им не пришлось. Из ближайшего леса к строящемуся лагерю скакали какие-то разномастно одетые кавалеристы. Царские ратники тут же отставили в сторону заступы и кирки и потянулись за лежащими невдалеке бердышами и мушкетами.
– Кто такие? – грозно крикнул подошедший сотник, когда всадники почти доскакали до будущих укреплений.
– Не признал, Василий Лукич? – отозвался усталым голосом старший из прибывших.
Стрелецкий сотник изумленно вгляделся в его запыленное лицо и, узнав, тут же стащил с головы шапку и низко поклонился: