– Сам доберусь.
– Это может быть опасно.
– А кто мне хвастался, что всех татей переловил?
– Государь, я вовсе не разбойников опасаюсь. Среди ваших бояр достаточно людей, способных на любую подлость. Вспомните Салтыковых.
– Да, были люди, не то, что нынешние.
– Прошу прощения, что вы сказали?
– Помельчал, говорю, народ, ладно прикажи седлать коней.
Кукуй, или Немецкая слобода, успел изрядно разрастись за время моего царствования. По сути это город в городе, маленький осколок протестантской Европы в центре православной столицы. В нем есть своя ратуша, лютеранская кирха и даже школа, в которую ходят дети местных немцев. От остальной Москвы он огорожен высоким тыном, а на воротах стоят часовые из Мекленбургского полка. Собственно, сам полк располагается тут же. Многие мои солдаты обзавелись семьями и живут в своих домах. Другие, отслужив, вернулись домой, и их рассказы о необычайных приключениях в заснеженной России и моей щедрости к своим солдатам послужили тому, что поток желающих стать под знамена герцога-странника не иссякает. Вот и сегодня в карауле стоит новичок, с опаской взирающий на сопровождающую меня кавалькаду, но его более опытный товарищ привычно салютует мне ружьем и приказывает тому поднять перекрывающий путь шлагбаум.
– Здравствуй, Михель, – приветствую я часового, – как поживаешь?
– Милостью вашего величества, недурно.
– Я слышал, что ты собираешься вернуться в Шверин?
– Только для того, чтобы жениться и вернуться с семьей сюда.
– Вот как, и невеста есть на примете?
– За этим дело не станет. Ваши солдаты – завидные женихи, мой кайзер.
– Тогда зачем тебе куда-то ехать, чем тебя русские девушки не устраивают?
– О, меня-то – всем, но вот пастор не станет венчать меня с православной, а если я уговорю ее принять нашу веру, сразу прибежит ваш капеллан Мелентий и будет такой скандал, что мало не покажется.
– Ну как знаешь; впрочем, если хочешь, я замолвлю за тебя словечко полковнику, чтобы он послал тебя вместе с очередным посольством.
– Благодарю, мой кайзер, это было бы чудесно!
Договорив с солдатом, я тронул каблуками бока своего коня и поскакал прямиком к трактиру, принадлежащему Лизхен. А молодой часовой опустил шлагбаум и с немалым изумлением спросил Михеля:
– Это и впрямь был русский царь?
– Ты же слышал, как я его назвал.
– Да, но он так запросто с тобой разговаривал…
– Что ты в этом понимаешь, молокосос, я нанялся к нему, еще когда его величество был лишь герцогом, и участвовал во всех данных им сражениях. Таких, как я, – он помнит!
Трактир Лизхен называется «Большая телега». Это довольно странное название пошло от их первого со старым Фрицем фургона, с которого они вели торговлю. Да, совсем забыл: Фридрих живет с Лизой на правах дядюшки. В большом зале сегодня не слишком многолюдно: несколько солдат и местных бюргеров сидят за столами и дуют пиво. Обычно я со своими людьми занимаю отдельный кабинет, но сегодня сажусь за ближайший свободный стол и машу рукой присутствующим в знак приветствия. Те привстают с места и кланяются, но вообще вид царя, закатившегося в трактир, никакого ажиотажа не вызывает, привыкли. Нравы в Кукуе довольно простые.
– Господа желают пива? – немного заплетающимся голосом спрашивает Курт. – Сегодня хорошее пиво!
– У тебя всегда хорошее пиво, Лямке, – отвечает ему Корнилий, – так что вели принести всем по кружке.
– Ирма, бездельница! – командует тот. – Живо обслужи господ!
Однако дебелая служанка и без того уже спешит, держа в каждой руке по три кружки с пенистым напитком.
– Пожалуйста, господа, – расставляет она их, радостно улыбаясь и наклоняясь при этом так, чтобы все видели декольте с весьма увесистыми достоинствами.
– Я смотрю, ты все хорошеешь, красотка?
– Скажете тоже, мой кайзер. – Улыбка служанки переходит в оскал.
Сказать по правде, Ирма не то чтобы безобразна, но, скажем так, очень на любителя. Последних, впрочем, благодаря ее выдающимся достоинствам, хоть отбавляй. Была бы она поумнее – давно бы вышла замуж за кого-нибудь из рейтар или драгун и жила бы хозяйкой, но беда в том, что девушка – полная дура, и подобная перспектива просто не приходит ей в голову. При всем этом она услужлива, старательна и чистоплотна, поэтому Лизхен и держит ее на службе. Ну, наверное, еще и потому, что мне такие не нравятся.
– Хватит лясы точить, бездельница, – прикрикивает на нее Курт, – иди работать!
– Какие новости, Лямке? – прерываю я трактирщика.
– Ну какие тут могут быть новости, мой кайзер, – пожимает плечами тот. – Разве что Джон Лермонт поссорился с Финеганом, и дело непременно дошло бы до дуэли, если бы не вмешался господин фон Гершов и не услал этого чертова шотландца на засечные линии с эскадроном драгун.