Марья, Маша-то, замуж вскоре вышла… За городского, из Питера, — но корни с наших мест имел… Ну и… Там у вас и живут, дитё вроде у них… Не знаю, сюда не наведывались.
Вот и вся сказка, хочешь верь, хочешь нет… Конец бутылке, конец истории… Пора и на боковую, мне рано утром сети снимать… Да нет, тут стоят, недалече… В Синюю Курью я больше ни ногой, хоть место и рыбное…
Что? Ишь ты…Догадлив, однако… Х-хе… Да, было дело… Не только багор я с «Машки-Целки» прихватил, не только…
Ладно, уговорил… Подожди, сейчас… Подальше держу, мало ли… Ну на, смотри… Серебро? Старинная штучка, продать бы её, но… Не могу расстаться… Знаешь, если б не она… Подумал бы, что пьяный в палатке провалялся, что привиделось всё…
Никому её не показывал. Никогда. И не рассказывал никому. А знаешь, почему тебе рассказал? И показал? Нет, брат, не за водку твою, не за культурное обращение, нет…
Глаза у тебя такие же. Те же самые, что мне пять лет снятся. И взмах тот снится, и «Машка», вдали исчезающая…
Вот так вот Адель и смотрела… Именно так… Не смотри так, будь другом. Не надо. Не смо…
Старшина Косаргин никакого криминала не обнаружил — пил Гаврилыч крепко, все знали. Хоть и глотал что казённую, что первач, как воду, без видимых глазу последствий — но свой-то организм ни твёрдой походкой, ни уверенной речью не обманешь… А вчера, похоже, усидел три поллитровки в одиночку за вечер — и не выдержал мотор у старого браконьера.
Доктор Волин, с большим трудом извлечённый из участковой больницы и из недельного запоя, явился в обнимку с трёх-литровкой разведённого медицинского и вписал недрогнувшей рукой в нужную графу: сердечная недостаточность. Недрогнувшей — это выражаясь фигурально. Кисть тряслась, как на вибростенде, почерк был самый «медицинский» — нечитаемый.
Отыскав в спартански обставленной халупе документы умершего, Косаргин удивился дважды. Сначала возрасту, потом имени — Гаврилыч оказалось не отчеством, как много лет все вокруг считали — скорее, образованным от имени прозвищем. Звали покойного Гавриил.
Вскрытия не проводили.
Небольшой старинный кинжал в доме Гаврилыча не нашли.
Да и не искали.
ЧАСТЬ I
ЖЕСТОКОСТЬ
Рассмотрим вопрос об эпиграфах, господа кадеты. Даю под запись: эпиграф есть цитата, помещаемая автором перед текстом либо его частью. Записали? Продолжим. Эпиграф выполняет три тактические и одну стратегическую задачу. Первая тактическая задача: показать, как умён и трудолюбив автор. Он (автор) — читал мемуары Киёмасы Като о походе в Корею и даже не поленился при этом переписать пару фраз. Вторая, диалектически развивающая первую: показать, как глуп и ленив читатель — он (читатель) не читал означенных мемуаров и ничего не выписывал. Третья: пояснить идею произведения (для неумеющих уяснить её из текста либо для текстов, идеи не имеющих). Задача стратегическая: увеличить количество авторских листов и, по возможности, сумму гонорара. Посему: Отставить эпиграфы!
Глава 1
— Нет, Вано, с этим надо что-то делать… Скоро ведь что получится? Ведь если ничего не менять, то что? Крысодавы, «мазилки» всякие, мастерами скоро станут? А потом что? Гроссмейстерами, да? Как же это, а? Надо нам обязательно с Прохором собраться и всё это обкашлять… И побыстрее… Хватит, наболело!
Славик Полухин старался быть напористым и убедительным. Не получалось — был он многоречив и зануден.
Ваня, не отвечая — щёлк, щёлк, щёлк, — вставлял патроны в обойму. Жёлтые цилиндрики ложились ровно и плотно — не то что бессвязные аргументы Полухина.
— Ну что ты молчишь? Я — учредитель, ты — мастер и учредитель, неужто наше слово не решающее будет?
Ваня поставил обойму на место, беззвучно сдвинул предохранитель и — на вытянутых руках — полюбовался карабином.
— Подумай, Айванез — гроссмейстеров в клубе пока нет! Пока! Появятся — будут заправлять они. По уставу… А тебе, между прочим, до гроса три очка осталось…
Хорош «Везерби 0.22 спортер» — и красив. Скупой такой красотой, не щеголеватой, блеск и мишура для дешёвок — а это вещь. Вполне стоившая заплаченных денег… Кстати, немало пришлось приплатить и таможне — дабы оформили как спортивное, чисто тировое оружие. И — лишних триста долларов стоил вариант под левую руку…
Ваня был левша.
— Три очка! — продолжал разоряться Полухин. — А сам знаешь, как их теперь набирать тяжко…
Ваня знал. Сам Полухин не набрал ещё ни одного — радел за идею. Стрелок из Славика не очень… Давно бы вылетел из клуба, если бы действительно не был учредителем.