Не говоря ни слова, Райт направился в кабинет и поставил цветок в воду. Профессор Ларсен смотрел на эту сцену, как зачарованный. Мэри была так испугана, что не успела заплакать от боли.
Не было времени обращаться за разъяснениями, нельзя было делать несчастное лицо — дверь постоянно открывалась, входили все новые гости. Хозяева вынуждены были обмениваться с ними вежливыми словами, не имея возможности даже взглянуть в глаза друг другу.
В понедельник утром, одеваясь и собираясь уйти, Райт сказал Мэри:
— Прости мне вчерашнюю грубость. Я не мог иначе…
Странное оправдание! Мэри не осмелилась спросить, как это понимать. Она испытывала сочувствие к мужу, хотя не смогла бы объяснить, почему. А когда он вышел — ощутила сочувствие к самой себе.
Райт отнес цветок в музей.
В понедельник старик Кранц стоял на Фридрихштрассе и окунал старый сморщенный кусок кожи в жидкость неопределенного цвета.
Райт подошел к нему:
— Можете прервать свою рекламу? Я заплачу вам за потраченное время. Давайте отойдем в сторонку, у меня к вам дело.
Изобретатель-самоучка с радостью согласился.
— С вашей помощью, господин Кранц, я хотел бы провести один эксперимент. Выслушайте меня внимательно… вы можете вернуть человеческому телу, мертвому, высохшему телу, его прижизненную свежесть? По вашему мнению, возможно ли проделать это с мумией? Речь идет о довольно-таки специфическом случае. Я был бы весьма благодарен за ваше согласие им заняться… Понятно, что за свой труд вы получите соответствующий гонорар.
— В прошлый раз вы сказали, что цветку, который вы принесли, три тысячи лет и что вы нашли его в какой-то египетской пирамиде?
— Точнее, в египетской гробнице. Я нашел его в саркофаге той самой мумии, с которой хотел бы провести наш совместный эксперимент. Это совершенно исключительная мумия…
— Я понимаю… Я читал, что мумии клали в щелок.
— Данная мумия — особенная. Процедура была другая. Ее высушили, совсем как тот цветок, которому вы вернули свежесть.
— Я еще никогда не имел дела с мумиями, господин профессор.
— Я вам верю, но мне кажется, что мое предложение не выходит за рамки ваших экспериментов.
— На это потребуется некоторое время…
— Ваше время и все необходимые материалы будут щедро оплачены. Вы назовете свою цену и вопрос будет решен.
Старик помедлил, словно раздумывая, стоит ли брать на себя такое ответственное дело.
— Все это надо очень подробно и спокойно обсудить…
Райт остановил такси и пригласил старика в машину. Они сели на заднее сиденье и уехали.
Во вторник утром к музею подъехало авто. В машину погрузили продолговатый предмет, напоминавший завернутую в полотно колонну. Райт велел расположить этот предмет рядом с собой и осторожно придерживал его руками.
Жилище химика напоминало потайную пещеру контрабандистов. Двор — узкая каминная труба. Изобретатель занимал три комнаты, по всей видимости, отрезанные от большой квартиры. Входная дверь запиралась на цепь, с которой свисал бесформенный кусок железа.
Из коридора шел крепкий запах каких-то кореньев, из кухни пахло застоявшимся и прокисшим отваром — судя по всему, тем же зельем, что побулькивало в банке старика. Комнатка, где Кранц принимал гостей — вероятно, очень редких — служила не только гостиной, но прежде всего спальней.
На подушке не было наволочки, покрывало было так смято, точно на нем кто-то только что спал. Под окном стоял небольшой письменный стол, заваленный грудами бумаг. На столе газовая лампа с абажуром собственного производства. Продавленная софа в углу светила незаделанными прорехами. На этой софе Райт во время первого визита к старику сидел и ждал результатов эксперимента с цветком лотоса.
Большой сверток, привезенный на автомобиле, Райт с Кранцем внесли в дальнюю комнату. Она была просторней остальных. Посередине — обычный деревянный стол, уставленный всевозможными химическими причиндалами, как в сельской аптеке. Кранц собрал все стаканы, колбы и склянки и перенес их на столик под окном. Затем Райт помог ему уложить полотняную колонну на опустевший стол и принялся разрезать ленты и нити, скреплявшие полотно.