Тихон стрелец с длинными, как у донского казака усами, подбежал к старшему. Забрав у того кистень, он завернул его в полотенце.
— Может кровушку, чью найдем, — добавил он, унося находку. Старшина по высоким ступеням поднялся на крыльцо.
— Дом ладный, как у боярина. Он вытер ноги о тряпицу у двери и спросил себя и откуда у этих раскольников деньги, неужто сам сатана ссуживает.
Тут он крякнул довольный своей догадкой и толкнул дверь вовнутрь. В избе стояла тишина. Лавки у каждой стены, киот с иконами, все вроде, как положено. В дальнем углу стояла печь. Стрелец подошел к занавеске, закрывавшей внутреннее пространство между печью и потолком, и прислушался. Тихое
сопение выдавало присутствие людей. Он резко отдернул темную занавеску. На печи, зыркая на него глазищами, сидели согнувшись баба, и два ребятенка лет чуть старше десяти.
— Васька, — крикнул стрелец, — Подь сюды.
Здесь баба с мальцами. Услышав его крик, Прокофий Федотович вывалился с телеги, и упал стрельцам в ноги, завывая, что они ни в чем не виноваты и никакие не раскольники они.
— Разберемся в приказе, — отрезал один из стрельцов.
—Тащи их сюда, — он раскидал сено по всей телеге для остальных подозреваемых.
До Кремля ехали молча. Жинка Прокофия Федотыча обнимала головы детей, прижимая их к груди. Сам Прокофий молчал и думал о том, как такое случилось. Он завязал с расколом более 5 лет назад. Иногда хаживали бывшие братья, но так свидеться. Заходил и Сапыга.
— Неужто, поймали? — мелькнула шальная мысль. Но ведь он надежно укрылся в сене.
— Ай, Сапыга, сукин сын. Сдал, — выругался про себя Прокофий Федотыч. Надо брать все на себя, что отвести беду от семьи. Если Сапыга сдал его с потрохами за свою жалкую одноглазую жизнь, то кто упрекнет его, если он будет спасать свою семью. Коли так, гори оно все синим пламенем и раскол их и святые отцы отшельники скитские. Всех выдаст и скиты, и кто на Москве тайные собрания учиняет. Никого не пощадит. А Бог простит, еще не понятно, чья вера правильнее. Емельян Федотович сам встречал подводу с подозреваемыми, прямо у ворот разбойного приказа.
Сегодня он одел новый кафтан и шапку, а кожаный ремень с петлями для ножен с саблей, оставил старый. Старый, а проверенный в бою и не раз. Не применул поучаствовать в допросе и боярин Широковатый.
Оба служивых царевны стояли у ворот и тихо разговаривали, а поговорить им было о чем. Царевна, идя навстречу патриарху, организовала карательную экспедицию на Вятку, что бы разорить раскольничий скит, и вытащить из него живого старца Симеона. В виду личной просьбы царевны, Щелковатый спустил это дело на Широковатого, а тому в свою очередь нужен был человек, что исполнит волю царевны точь в точь, живот положит, а старца убережет и в Москву на Патриаршее подворье доставит. И дело это Широковатый мог доверить только старшине Казенного приказа Емельяну Федотовичу Басаргину в виду годов его и прозорливости. Но Басаргин не желал ехать, точнее будет указ: никуда не денется, но и служба в таком случае может пострадать. Нужно, что бы по своей воле старшина поехал. На крыльях летел, почел за честь. А в таком случае одних медяков мало.
— Полковника и имение получишь, — в завершение высказал Широковатый.
Не кому кроме тебя Емельяша ехать, ну не мне же понимаешь боярину, с моим пузом по лесам, да болотам прыгать.
Басаргин молча выслушал все увещевания и посулы Широковатого и достал из кармана фляжку с водкой.
Налив до краев железную стопку, он залпом опрокинул ее и крякнул занюхав рукавом кафтана.
— Кафтан-то чесноком пропах, и закуси не надо, — рассмеялся он, глядя на покрывшегося испариной боярина. Широковатый понял, что уговорил Басаргина участвовать в экспедиции.
— На здоровье, Емельян Федотыч, — прокряхтел он.
— И мне уж тогда налей, чего уж там. Тоже твоим
кафтаном занюхаю. Они рассеялись, глядя как в ворота приказа въезжает телега с мужиком, бабой, да ребятишками. Рядом с колесами телеги шли стрельцы, глядя на подследственных не добрым взглядом.
Телега остановилась у внутренних ворот. Тяжелая деревянная решетка, окованная железными полосами с обеих сторон, стянутых железными болтами с большой шляпкой, медленно стала подниматься вверх, скрипя веревками по подъемным барабанам.
Дождавшись, пока телега с несчастными не скрылась внутри, Широковатый и Басаргин направились вслед за ней по деревянным подмосткам, боясь измарать в грязи сапоги из хорошей кожи.
—Есть матушка заговор еретиков, —
Улыбаясь, прошептал Софье Шакловитый.