—Да какие из них работники, — усмехнулся стрелец у ворот. Издохнут же по дороге.
— Не велика беда, — рассмеялся сопровождающий.
Издохнут, быстрей назад воротимся.
— А ну пошли, — он пихнул бердышом крайнего в ряду. Колодочники подтянув цепи к верху, заковыляли к воротам. Сопровождающие стрельцы лихо запрыгнули в телегу и покатили следом. Сапыга слетел с окошка и бросился на тюфяк. Зарывшись в него лицом, он тихо зарыдал.
К десятку колодочников, что вывели из Разбойного приказа, по пути присоединилась еще колонна таких же, как они. Среди них был, и тот бешеный парень, что оказался с Сапыгой в кабаке. Колодочники проследовали через Китай-город, через слободки Белого города и вышли Владимирскую дорогу. Далее Москва заканчивалась, и начинались безбрежные просторы Руси.
Огненные корабли
Дионисий вышел из лесной избы. Дерн с крыши почти весь съехал на землю, и перед маленьким оконцем лежала куча земли. Бревна потемнели от времени, и маленькую дощатую дверь уже затягивало кустами дикой малины.
Ему и не надо было больше. Здесь, в лесной чаще отгороженной от ближайшего поселения, ему никто не указывал сколькими перстами креститься, какие поклоны бить, как читать молитву. Вокруг его избушки, словно грибы подосиновики выросли такие же избы новой раскольничьей братии.
Мужики стучали топорами вырубая деляны под новые хижины, детишки бегали меж деревьев, собирая ягоды и грибы. Бабы стирали у речки белье. Скит жил, жил своей непонятной и таинственной жизнью. По сути она и не отличалась от той прежней жизни за исключением различий в обрядах, да поведению людей.
В скиту никто не пил хмельного. Все были заняты делом и молитвой. Новый Вятский воевода Андрей Иванович Леонтьев знал старца Симеона и по старой памяти не стал препятствовать, тому, что тот устроит скит на берегах Вятки.
От властей это скрыли, да и воевода на своей земле сам себе власть, лишь бы народ раскольничеством не прельщали, да в мирские дела не совались. Так и рос скит год за годом. Беглые колодочники скитаясь по Вятским лесам, рано или поздно обретали в ските тихую гавань. Слышал про то и Прокопий от учителей бывших.
Сейчас его путь лежал через Хлынов, где в придорожном трактире разместился на постой его старый знакомый по Разбойному приказу стрелецкий старшина, а по возвращению уже полковник Емельян Федотович Басаргин с сотней стрельцов. Емельян Федотыч с тоской взирал на провинциальное устройство трактира.
Стены заведения ему показались грязными и немытыми. Столы и скамьи качающимися, жратва воняющая не понятно чем. Сам трактирщик показался худосочным обрюзглым пьяницей, а его жена женщина в самом соку: жирной бабищей, таскавшей девок при трактире за косы.
Воевода в Хлынове отсутствовал. Поехал в гости родственнику на именины. А без ведома воеводы никаких военных экспедиций не полагалось. К воеводе отправили гонца с грамотой от Шакловитого за печатью царевны. Басаргину оставалось только ждать.
Но ждать, смотря, как косятся местные на чужаков, да еще военных Басаргину не было резона. Нужно было узнать, где примерно находится скит, пока гонец воротится. Емельян Федотыч скосился на трактирщика.
— Поди сюда человече, надменно растянул он. Трактирщик бросил посуду на полке и склонив голову подошел к старшине. Басаргин еще раз обвел его взглядом, пытаясь выхватить деталь из его облика, которая непременно даст ему железную зацепку для задушевной беседы в пользу самого Басаргина.
—Сапоги у него конечно не ахти, — подумал про себя Емельян Федотыч. Но то может не с нужды. Работа такая, пока набегаешься, все каблуки стопчешь.
Но вот одна штанина явно штопана. Беден трактирщик, раз на портки новые барышей жалко. Басаргин принял позу благодетеля и достал из-за пояса тугой кожаный кошель.
— Знаешь, что тут? — хитро прищурившись, спросил старшина. Трактирщик кивнул головой: — Как не знать, ваше благородие.
—Да ты садись, в ногах правды нет, — старшина рукой указал трактирщику на табурет рядом с собой. Басаргин вывалил на стол еще один мешок, от которого пахло табаком. Трактирщик поморщился. В провинции еще не знали вкуса табака.
—Знаю братец, — начал Басаргин, — терпишь нужду. Народишку мало и доход не велик. Трактирщик согласно закивал: — Верно батюшко.
—Царевна наша Софья Алексеевна. Басаргин перекрестился: — Да будет здрава матушка.
Так вот царевна наша, хочет сыскать человека одного. Можно сказать святого. При словах “Святой” Басаргин нелепо поморщился. За помощь в деле грошей много ссулила. Емельян Федотыч поднял кошель со стола и бросил. Монеты звонко брякнули. Тут на пять твоих трактиров хватит, — довольный собой заключил он.