— Исполнишь: доложишь. Я покудова в казармы. Старшина развернулся и широким шагом зашагал в сторону ворот Кремля.
Толпа тем временем рассыпалась по узким улочкам многочисленных слободок Москвы. Стеленные деревянными досками тротуары меж рядов посадских изб и каменных палатей бояр, не выдерживали такого количества бегущего народа и люди падали в непролазную весеннюю грязь улиц.
Думской палате было тихо. Бояре в высоких шапках и пестрых кафтанах с меховыми воротниками испуганно переглядывались между собой.
— Ну, чья взяла-то? — скривился боярин Голицин. — Так сейчас царевна Софья нам все и поведает, — усмехнулся думный дьяк Шакловитый.
— А ты али куда спешишь батюшка?
Голицин тяжело вздохнул: — Куды мне теперь спешить-то Федор Леонтич.
— Ну так и потерпи немного, чай не похоту сеять.
Голицин покосился на остальных бояр. В глазах Нарышкиных читался страх. Причина его была видна издалека. Место на котором стоял трон московских государей было пусто. Стоило ли думать об обезглавленной России. Нет Государя-нет и трона. Вместо него стояла маленькая резная табуретка, притащенная кем-то из слуг.
— Не бывало такого! — шептались бояре. Что удумали Милославские. Князь Василий Голицин ликовал: — Нарышкиным конец. Вернут имения и вотчины отнятые прежним царем Федором Алексеевичем. Но патриарх Иоаким еще в силе, и не отдаст Нарышкиных, за спасибо живешь. Патриарха нужно переизбрать. Кандидаты есть. У в хода в думские палаты послышался шум. Из дверей появился глашатый и зычным голосом прокричал: — царевна Софья Алексеевна Романова, Соправительница Государей Московских. Софья прошла в думу и присела на табурет, что стоял за место трона. Поправив платье, она посмотрела на собравшихся в Думе бояр. Царевна догадалась, о чем шепчутся эти доротные обрюзгшие от обильной жратвы морды, с посохами в руках и высокими меховыми шапками.
— Здраве будьте князья-бояре, — произнесла царевна. Бояре встали и поклонились: — И ты будь здрава матушка царевна.
— Знаю причину кручины вашей, — продолжила она и указала на сдвоенный трон Государей, приткнувшийся в стороне.
— Отныне править буду сама, — твердо произнесла она. А что трона нет бояре, так государство наше вроде, как в войне, в неустройстве своем. А коли так, то где ж вы видели князья-бояре, что бы царь с собой на войну трон тащил. На табурете сидит, по-походному. А будет устройство в державе нашей и трон будет верно Федор Леонтич?
Царевна посмотрела на Шакловитого. — Верно матушка, — закивал думский дьяк.
Принцесса Софья весьма остроумна, — добавил немецкий посланник шепотом. Ловко она поставила на место этих зазнавшихся снобов бояр.
— Но ведь царевичи еще на троне, — оборвал его посланник английского короля.
— Сейчас узнаем лорд, — усмехнулся немецкий посол. Во всяком случае, наши задачи в Московии не меняются, кто-бы не занимал трон. Аднако будет любопытно.
— Хочу объявить вам волю свою. Бояре съежились.
— Федор Леонтич, неси указ. Царевна протянула руку. Шалковитый шаркая по ковру каблуками сапогов, устремился к царевне со свитком в руках.
— Сама зачту, — пояснила царевна. Шалковитый спрятался за ее фигуру.
— С соизволения Господа нашего, беру в руки свои управление державой нашей единачально. Регентом и помощником в сем деле будет наш первый человек князь Василий Василич Голицин. Дума охнула. Бояре заерзали на скамейке. У многих были с Голициным свары и тяжбы.
— В продолжении, — царица обвела думу тяжелым взглядом. Хотя по ее голосу было видно, что ей и самой сейчас тяжело.
— В продолжении царевич Петр Алексеевич с матерью своей бывшей царицей Марией Нарышкиной удаляется со двора в село Преображенское, для их же здравия и безопасности. Софья свернула свиток.
Патриарх Иоаким в углу заскрипел зубами. Но стрельцы были грозной силой. Игнорировать их требования, значит обречь себя на постриг и высылку в дальнюю обитель. Патриарх проскипел зубами и промолчал.
— Федор Леонтич, — произнесла царевна, — выди на крыльцо скажи стрелецким полкам, что Воля их исполнена. Шалковатый засеменил к выходу. На дворе у думы собрались около тысячи стрельцов. Шакловитый поморщился: он еще помнил, какой грозной силой могут быть эти мужики в красных кафтанах с пищалями наперевес.
— Стрельцы! — громко закричал Шакловитый. В честь своего воцарения Царевна Софья Алексеевна жалует кажного из вас: по десяти рублев денег. Жалует вас званием придворной стражи. И харчи соответственно.