— Так тут и не монастырская келья, а разбойный приказ, — заступился за подьячего старшина.
— Ну веди, — скомандовал старшина. Сенька отворил в стене маленькую деревянную дверцу. Полумрак подвалов разбойного приказа оставил тяжелое впечатление на боярина Широковатого. Они шли по глухим коридорам, освещаемым только светом факелов. Где-то в боковых ответвлениях лязгали железные запоры и эхо приносило крики умирающих заключенных.
— Тяжко тут у вас, — произнес в полголоса боярин. Старшина перекрестился: — Не дай Бог, постояльцем сюда определят.
— Коли совесть перед государыней чиста, то бояться нечего, — добавил в ответ боярин. Старшина остановился и посмотрев в глаза Широковатому, спросил: — А перед государями?
Широковатый растерянно сморщился: — Господь рассудит.
Парень, которого притащили стрельцы с кабака за смертоубийство, валялся на клоке соломы одной рукой пристегнутый к решетке кованой цепью. На лице темнели следы от кровоподтеков. Одна бровь была рассечена, но уже засохла.
— Ай-ай, — покачал головой Широковатый. Чего лупили-то так? — спросил он у Сеньки, что стоял рядом бряцкая связкой ключей на большом кольце. На кой вам дознание то понадобилось.
— Полагается, — ответил Сенька, глупо улыбаясь.
— Так он же признался мне, — влез в разговор старшина.
— Под протокол надобно, — пояснил свою позицию подьячий.
— Ну, надо, так надо, — с сомнением произнес боярин.
— Отцепи его, — распорядился он. Мы наверху подождем, разговор имеется.
Парня умыли водой и сняли кандалы. Он брел босой по холодному каменному полу разбойного приказа. Иногда он останавливался и утыкался лбом в железные прутья решеток. Его не торопили, давая прийти в себя для разговора с важными людьми.
Завели в маленькую келью для допросов с решетчатым оконцем под потолком и усадили на лавку.
— Ожидай.
— Значит, о вере говорили с бражниками в трактире? — уставился на него Широковатый.
— О вере батюшко, — сквозь зубы пролепетал парень. В расколе они, или знаются с ними.
— Повтори, — настоял старшина.
Про огненные корабли говорили, про поклоны и двоеперстие.
Широковатый прицокнул: — Я что говорил.
— Как зовут? — спросил он.
— Волдарь, — ответил парень.
— Из чьих будешь? — насел на него старшина.
— С поморских я.
— Свободный стало быть? — крякнул Широковатый
Парень согласно кивнул.
—А в Москве чего забыл?
С рыбным обозом приходил, да деньги все пропил.
Широковатый усмехнулся: — Теперь уж не скоро рыбу свою увидишь.
Широковатый подсел к старшине: — Раскольники на Москве объявились.
—Так они и раньше были, — усмехнулся кривой улыбкой старшина. Только тихо сидели.
— Так я о том толкую, — добавил ему в след боярин. Пришла ересь Авакумова.
— Стража! — громко крикнул старшина.
Этого забирайте и не бейте больше. У него вся
вина на лице написана.
Широковатый и старшина вышли из здания приказа.
— Ну что делать будем а? — спросил старшина.
Широковатый покосился на обшарпанную Кремлевскую стену. Местами кирпич выпал осыпавшись на землю красно-бурыми осколками и песком.
— Неустройство в государстве нашем, — про себя произнес он.
— Имать будем, как положено. Я поведаю думному боярину Шакловатому о сем. Он указик издаст, матушка подпишет, а тебе Емельян Федотыч, как и положено искать.
Старшина пристально посмотрел на боярина. Заметив его взгляд, Широковатый поспешил его успокоить.
— Тебя не забуду, не сумневайся, вместе дознание провели. Старшина повеселел. Служба службой, а деньги карман в кафтане не оттянут. Не святым же духом питаться.
Преображенские коллизии
Преображенское одело шапку тугих, косматых облаков готовых вот-вот пролиться первым летним дождем. Где-то на опушке леса куковала кукушка. Кузнечик примостившись в щели бревен покатых сельских изб, издавал радостные трели, радуясь теплу и летнему солнцу. На лугу за селом сидела девчушка в венке из ромашек и мать и мачехи, глядя на старшего брата закинувшего удилище из сосны в яму у изгиба реки.
Единственные звуки, что нарушали эту райскую сельскую пастораль, был бой пехотного барабана, да стук десятков плотницких топоров.
Юный царь строил свою первую крепость Престбург.
Потешные гренадеры, пока еще просто бывшие деревенские холопы, упражнялись с деревянными мушкетами в штыковой атаке и строевых маршах.
— На плечо взять, шагом арш. Бывшие холопы тупили, рушили строй, запинались о переднюю шеренгу. Франц Лефорт бегал по полю, где еще несколько лет назад крепостные сажали овес и орал на будущих солдат