«Хм, — удивилась про себя Милолика, — как-то странно сиё приключилось. Не успела царица Пленислава как следует ещё излечиться, как вдруг на́́ тебе — уже и царь Болеяр захворал загадочно. Что-то тут не то… Авось здесь не слепой случай с этими недугами, а кое-что похуже? Ах, неужели опять колдовство тут?!..»
Сосредоточилась она по-особому и попыталась через силу свою вещую об этом чуток поразведать. Да только как она душу свою ни напрягала, а не узнала об этой загадке и капельки правды. Только в одном месте помстился ей какой-то тёмный зловещий шар, вроде сгустка воли неправой, и будто бы обитал тот шар не где-нибудь у чёрта на пятках, а возле самого-то царя…
И порешила тогда возмущённая до глубины души Милолика повторить свою вылазку в град столичный в облике прежней бабы-карги. Что ж, сказано — сделано: облачилась она, как и ранее, в платье старое Миладино, лик себе мастерски опять состарила, нацепила на голову седые власа — да и айда в тот же час во царские во палаты!
Как увидала её стража градская у ворот самых главных, так тут же ярои бравые вразнобой все взгорланили:
— Вот она, вот она, ведьма-карга!
— Хватай её живо, братцы!
— Царь-батюшка награду немалую за поимку её обещал!
— Я первый её заметил, я!
— Нет, я!
— Я!
— А я всех вас первее гораздо!
Ринулись они спешно к бредущей навстречь им карге, и уж примеривались хватать старую за что попало, а та вдруг клюкою на них размахалася и принялась дурней сих отчаянных корить-поучать:
— Это что же, негодники лядащие, вы себе замышляете, а! Царь ваш державный того и гляди с душою своею распрощается, а вы о наградах себе мечтаете! А ну-ка цыц у меня, псы вы цепные! Живо проводите мою особу к величеству болезному, да глядите поспешайте, а то, неровён час, последние минутки, мабуть, жизни царской уже истекают!..
Испугалася такого оборота стража грозная и всё им каргой веленое тут же исполнила: со всею возможною скоростью — а и в то же время с почестью явною — сопроводили они переодетую Милолику в царское обиталище.
Вошла в палаты ведьмочка молодая, и вот чего она там увидала: царь Болеяр возлежал на своей роскошной постели белый весь, словно мел, и до того-то худ он был да измождён, что не приведи, как говорится, того господи. Скрючившись в две погибели, за пузо своё он держался, и стоны, им издаваемые, говорили яснее всяких слов, что болен царь дюже тяжко, и что его страдания мучительные переносить ему уже не под силу…
Вокруг же ложа царского толпилась беспорядочно гурьба бояр его самых ближайших, а возле батюшки хворого на постели пуховой сидел его наследник, Борилев-царевич, и горючие слёзы из глаз своих ясных он вовсю ронял-проливал.
И узрела там Милолика, как и в первый свой раз с царицею Плениславою, что тёмное некое образование в царское тело ущерепилось в области живота, где не по праву оно обреталося, а по воле тайных и злых чар.
Уставился царь на каргу вошедшую изумлённо и даже постанывать он перестал на времечко недолгое. Подвели Милолику-целительницу к его величеству, и та, как и в давешний свой раз, попыталась было это облачко прегадкое извлечь из царя руками.
Да только как она ни пыжилась, ни старалася, а ни шиша у неё от манипуляций её целящих не получалося!
Крепенько засела в царёвом теле волшебная эта дрянь и, как видно, покидать добровольно брюхо державное она вовсе даже не собиралась.
«Ага! — воскликнула тогда мысленно Милолика, — Вижу я, что колдун здесь орудует сильный. Защиту особую на свои чары он вишь поставил, поэтому и не выходит у меня ни фига. Ну, да ничо — мы чай в лекарском ремесле маленечко соображаем. Не мытьём, так катаньем. Посмотрим, как этой бяке полюбится мой отварец очищающий…»
Порылась она недолго в своей котомке и достала оттуда маленький стеклянный пузырёк. Потребовала она тут же у челяди, значит, тутошней, водицы себе с полкружки и принялась в посудину жидкость из пузырька накапывать. Раз, два, три, пять…
В звенящей тишине, там наступившей, отчётливо слышно было, как капельки маленькие в воду капают…
Хотела было Милолика отсчитать ровно дюжину этих капелек, да только вот же оказия — дёрнулась у неё рука, и линулось в кружку их куда поболее, чем было надобно.
— А-а! — махнула Милолика рукой в досаде, — Сойдёт и так. Ядрёнее зато будет лекарство!
И запрокинув царю голову назад, заставила она его сиё снадобье выпить, притом приговаривая:
— Пей-пей, царь-батюшка, не чурайся. Твоя хвороба сего зелья напора не выдержит точно, ужо в том ты не сумлевайся…