Кряхтя и порявкивая, огромный медведина задом вниз на землю спустился и к Милолике подошёл вразвалку. Оглядела она ухо его раненое, языком озабоченно поцокала, а потом края уха разорванного вместе сложила, ладошками их сжала и принялась еле слышно чего-то над ним шептать…
Через минуту примерно руки от Бурахиного уха она отняла — ан раны-то там как не бывало!
Обрадовался медведь и стал ручки волшебные у Милы лизать благодарно. А тот парень ещё пуще на девицу престранную уставился и даже рот открыл от удивления явного.
— Эй ты, дуболом неудатый! — окликнула его снизу зверей повелительница, — Откуда ты тут такой взялся и как тебя звать-величать прикажешь?
— Я-то?.. Да я это… — замялся смущённо парень, — Кличут меня Борилевом, ага. И я вообще-то не дуболом вовсе, а самый настоящий царевич, сын то есть царский.
— Что-о?! Борилев?! — засмеялась язвительно Милолика, — Ого-го, какое имечко у тебя бравое! Жаль вот только, — ещё ехиднее она добавила, — что львов тут в округе нету, и бороться тебе поэтому не с кем. Тут, вишь ты, одни лишь медведи неблагородные водятся, да видимо до борьбы с ними ты ещё маленечко не дорос.
Ещё больше смутился парень, покраснел он сильно даже, а Милолика, то видя, не стала его больше казнить да хаять. Бурахе исцелённому под задницу она ногой поддала и велела ему прочь убираться ко всем чертям.
А едва лишь медведь чуток отдалился, как Борилев с ветки вниз спрыгнул и в пояс низко Милолике поклонился.
А потом уставился он на неё взором восхищённым, да и молвил затем зело взволнованно:
— Ой, да ты девица ласковая незнаемая! Ой, да краса ты моя ненаглядная! Спаси бог тебя, милая пава, что от сего людоеда кровожадного ты меня спасла! Как звать-то тебя, незнакомка загадочная?
От таких слов медоточивых смутилась вдруг и Мила неожиданно. Поглядела она на парня вблизи, и понравился он ей весьма-то сильно.
— Милоликою меня зовут, — ответила она, глазки скромно потупив, — Я далече отсель живу, на заброшенной опушке, в лесной одной избушке.
Поговорили они ещё мал-мало, и Борилев рассказал, что он про себя вовсе не врал, что он действительно сын славного царя Болеяра, и причём сын не старший, не младший, а единственный. К делам же государственным да к занятиям всяким ратным у него, правда, душа особенно не лежит, и выполняет он все сии действа не по любви к ним, а более по необходимости. А вот зато певец и гусляр он и взаправду знатный… Поехал он на коне на озеро это купаться, без охраны для того из дому удрав, да только лишь он до портов разделся и в воду уж погрузиться хотел, как вдруг медведь этот страшный на берегу появился и намеревался уже на него кинуться…
— Ну, я и не выдержал, натянул свой лук, да и выстрелил, — развёл виновато руками царевич, — Жаль, что не попал как надо — стрелок-то из меня не дюже справный…
— И ничего не жаль! — возразила ему Милолика строптиво, — Бораха добрый, он в малинник ближайший просто шёл. А тут ты, баран этакий, оказался, со своими стрелами окаянными. Что, обязательно стрелять надо было? Разве нельзя было миром с ним разойтись?
Борилев в ответ на это лишь руками опять развёл.
Поговорили они ещё какое-то время, и до того преявная возникла меж ними симпатия, что и не передать.
— Послушай меня, Милолика славная! — воскликнул под конец Борилев кудрявый, — Послушай меня, девица ладная! А выходи-ка ты, давай, за меня замуж, а! Никого более мне не надо — ни княжон, ни царевен, ни дочек боярских — ибо тебя я полюбил нежданно-негаданно! Полюбил я тебя, девица красная, сильней сильного и страстней страстного!
— Ишь, какой быстрый, — нахмурила в ответ Мила брови свои соболиные, — Видишь меня всего-то час, а уж зовёшь замуж. Так дела важные не делаются, не творятся. Жена, Борша, это тебе не сапожок да не валенок. Это их можно, когда хошь, надеть да снять, а когда хошь, под лавку отправить. А жену так не-ет, нельзя-а-а!.. Да я тебе и не ровня вовсе — вздохнув печально, она добавила, — кто ты, а кто я! Не примет меня твоя родня.
Короче, поговорили они малость, но ни о чём не договорились, и чтобы себя остудить, чуток в озере глубоком они искупались.
— Как же я домой-то попаду? — покачал головой Борилев озадаченно, — Конь ведь мой со страху прочь ускакал, медведя твоего забоявшись. А до дому идти пешедралом наверное с полдня, никак не менее.
Ну а Милолика в ответ улыбнулась, а потом глаза слегка прищурила, руками плавно повела, и принялась опять чего-то шептать непонятно.
Минут с десяток так где-то минуло, и тут вдруг топот вдали послышался. И видит царевич изумлённый — скачет его конь вороной во весь-то опор, а за ним два волка огромных прытко гонятся. Подняла Милолика руку ввысь, и скакун, до них домчавшись, на дыбы взвился, а волки развернулись быстро и с глаз долой будто сгинули.