– Тебе ж спирт нужен?
– Ну.
– Сколько?
– М‑мм… На двадцать рублей сколько выйдет?
– На двадцатку? Ну, грамм триста. Посудина какая при себе есть?
– Ой, – Лешка хлопнул себя рукой по лбу. – Забыл!
– «Забыл», – передразнила торговка. – Ладно, уж посмотрю у себя, может, и найду что‑нибудь. Ты тут, у веранды, жди.
Сказав так, Федотиха скрылась в избе, но скоро вышла, неся в руке белую пластиковую канистру литров на пять.
– Тут, на дне, как раз грамм триста и осталось. На вот! Только канистру сегодня верни.
– Спасибо! – Лешка передал бабке деньги. – А хороший ли спирт?
– Хороший, хороший, не сомневайся, – хрипловато рассмеялась торговка. – Пей, знай, еще никто не помер. Канистру вернуть не забудь.
– Не забуду.
Не прощаясь, юноша побежал по узенькой тропке вниз, к ручью – там, кажется, валялись пластиковые бутылки. Продрался кустами, замер у самой воды – нет, никаких бутылок видно не было, наверное, унесло течением. Что ж, можно и у себя в бараке взять, уж там точно есть, Только бы успеть к молоковозу!
Сокращая путь, Лешка резко повернул влево и вышел на старую поскотину, возле соснового бора, заросшую густой травою и папоротниками. Вдоль поскотины тянулась тропинка, ведущая через ручей прямиком к трехэтажкам, ну а от них до барака – рукой подать.
– Леша! – послышался за спиной звонкий девичий голос.
Лешка оглянулся и недовольно нахмурился, увидев позади Ленку, почтальоншу. В ситцевом летнем платье с узкими лямками – голубом в белый крупный горошек – Ленка осторожно вела за руль свой старый велосипед, на багажнике которого была пристроена сумка. Н‑да‑а… Вот уж кого меньше всего хотелось сейчас встретить! Теперь растреплет на всю деревню, мол, практиканты спирт покупают да пьянствуют, уж за ней не заржавеет.
– Ого, канистра! Никак спиртику решил выпить?
Ну, вот оно, начинается!
– Не рано, Лешенька?
– Не рано. – Лешка демонстративно прибавил шагу.
– Ой, не беги так, – попросила девушка… нет, скорей, женщина – лет Ленке было уже под тридцать, имелся и ребенок – смешной такой мальчишка лет восьми… или девчонка.
Лешка оглянулся:
– Тороплюсь я.
Нет, вообще‑то Ленка была бабой красивой – черноглазая, с длинными темно‑русыми волосами – «цыганистая», как ее называли бабки. С тонкой талией и большой колыхающейся грудью, она сводила с ума многих парней и разбила уже не одну семью – за что бабы, конечно, ее не жаловали, а пару раз даже, говорят, изрядно намяли бока.
– Ой, торопится он, – Ленка хмыкнула. – Я смотрю, уже весь запарился. Попить хочешь?
– Попить? – Лешка обернулся. – А что у тебя?
– Минералка, правда, немножко. Хочешь?
– Не откажусь.
– Тогда подержи.
Передав парню руль, почтальонша вытащила из сумки пластиковую бутылку… как раз такую, какая и нужна была Лешке – перелить спирт.
– Я все выпью, можно?
– Да пей, жалко что ли… Поможешь мне через ручей перебраться? Там мостки узкие.
– Да помогу, конечно. Тебе бутылка не нужна?
– Зачем?
– Так я возьму?
– А, – Ленка язвительно расхохоталась. – Поди, спирт бодяжить?
– Да уж как‑нибудь…
Разговаривая, они прошли вдоль старой поскотины и, оставив позади бор, спустились к заливному лугу. Отражаясь в текущем рядом ручье, ярко светило солнце, бледно‑голубое небо дышало зноем, а изумрудно‑зеленая трава в желтых точках цветов казалась мягким, как одеяла.
– Говорят, ты в институт поступил? Правда? – почтальонша искоса посмотрела на парня.
– В университет, – почему‑то покраснел тот. – На факультет социальных наук – бывший исторический.
– Молодец! – женщина улыбнулась. – Это что же, историком будешь, как Владимир Иваныч, учитель наш?
– Ну, – Лешке почему‑то сейчас не хотелось вдаваться в подробности.
– Красиво как! – внезапно остановилась Ленка. Лешка согласно кивнул:
– Да, ничего.
– Слышь, Леш… У меня чего‑то меж лопатками чешется. Посмотри, а?
– Где…
Опустив велосипед в траву, почтальонша повернулась спиною. Лешка дотронулся до загорелого плеча:
– Здесь?
– Нет, ниже… Да ты молнию‑то расстегни, не стесняйся…
Юноша сглотнул слюну.
– И лямки спусти. Вот… Почеши, а? Вот тут, под лопатками… теперь ниже… еще ниже…
Лешка хотел сказать, что куда уж ниже, но – словно язык присох! Еще бы – лифчика‑то на почтальонше не было! Пальцы чувствовали тепло шелковистой кожи, скользя по изгибу позвоночника вниз, к…
– Так, так, хорошо… – шепотом командовала Ленка. – А теперь…
Она вдруг резко повернулась, ударив юношу голой большой грудью с налитыми твердыми сосками, обняла, расстегнула рубашку, целуя в губы:
– Лешенька, Леша… Пойдем… Вон, сюда, в траву…
…Высоко в небе таял реверсивный след самолета.
Лешка резко уселся и, помотав головой, потянулся к рубахе:
– Мне пора, Лен… Правда, пора.
Ленка улыбнулась:
– И мне… Приходи вечером, а?
– Сегодня точно не смогу.
– Приходи завтра. Я буду ждать.
Проворно натянув платье, женщина вновь повернулась спиной:
– Застегни… Ну, до завтра, Алеша…
Лешка счастливо вздохнул:
– До завтра… Стой, ты ж просила через мостки перевести!
– Да ладно, переберусь и сама. Беги, куда там тебе надо.
Лешка все‑таки проводил почтальоншу на другой берег, там, правда, целоваться не стали – видно из домов. Лишь простились до завтра. До завтра… Завтра!
Лешка еще никогда не был так счастливо близок с женщиной, как вот сейчас, на лугу. Какая она красивая, эта Ленка! Да и характер вроде бы ничего… Как говорит бригадир Михалыч – йэх!
Помахав на прощанье, Лешка осторожно перелил спирт из канистры, тут же и разбавил ручьевой водой – ну, не болотной же потом разбавлять. Потом поплотней закрутил бутыль пробкой, взглянул на канистру – и громко захохотал, прочитав надпись на небольшой наклейке: «При попадании на кожу, промыть водой и обратиться к врачу». Ну и ну! Вот так спирт, бляха муха – «при попадании на кожу, промыть водой…»
Глава 2Начало августа. Средняя полоса РоссииЧЕРНАЯ СТРЕЛА
– Там еще осталось?
– Спиртяга? Есть маленько. Пей, я не хочу больше.
Василий Шукшин. «Охота жить»
«…И обратиться к врачу!»
Ну, ни фига ж себе! Случаем, не отравятся помощнички? Не, не должны – бабка Федотиха клялась, что еще ни один не отравился. А вдруг? Самому, что ли; сперва попробовать?
Лешка открутил пробку, понюхал…
Скривился…
Закрыл глаза…
Глотнул быстро‑быстро!
И едва перевел дух, вытирая выступившие на глазах слезы, больно уж убойной штуковиной оказалось: бабкино зелье. Еще бы – «при попадании на кожу; промыть водой и обратиться к врачу»!
А, в общем, сойдет – то, что надо. Застегнув рубаху;, Лешка взял канистру и быстрым шагом направился к избе бабки Федотихи.
Федотихи дома не оказалось, а вместо красной бабкиной «Таврии» у веранды стоял синий милицейский «уазик». Спрятав канистру с бутылкой в ближайших кустах, молодой человек осторожно заглянул во двор… и сразу же столкнулся с вышедшим на крыльцо участковым – веселым молодым парнем и чине старшего лейтенанта. Звали его… блин, да как же? Лешка так и не вспомнил. – милиционер представился первым:
– Участковый уполномоченный Бобриков, Иван Иваныч.
– Леха… Э‑э… Алексей.
Участковый подмигнул:
– Ты, Леха – Алексей, местный?
Лешка кивнул:
– Почти. Здесь, на практике.
– А! – Участковый, как показалось юноше – радостно – сдвинул на затылок фуражку с разлапистым двуглавым орлом. – Так это ты трактор в болотине утопил?
Тьфу‑ты! И этот уже в курсе! Ну, Ленка… Хорошая, конечно, баба, но язык – что помело.
– Не, не утопил, – Лешка мотнул головой. – Застрял просто… А вам, поди, Ленка наплела, почтальонша?
– Не наплела, – старший лейтенант многозначительно поднял вверх большой палец. – А проинформировала, как и полагается любому добропорядочному гражданину. Ты ведь добропорядочный гражданин, Леха – Алексей?
Лешка не знал, что и сказать, промямлил только: