— Но разве земли, по которым мы идем, не подвластны моему господину? — спросил у Шарека Хети. — Ведь ты покорил эти земли. Мы уже в Сиддимской долине, а цари всех ее городов признали себя побежденными и покорными твоей воле и согласились платить тебе, мой господин, дань.
— Всегда следует опасаться нападения кочевых племен, — отвечал на это царь. — Кроме того, найдутся мятежники, лелеющие планы вернуть утраченное, попытавшись захватить меня врасплох. Это один из неприятных моментов царской власти. Но нет ничего хуже угрозы, исходящей от самого близкого окружения — от тех, кто потихоньку примеривается к моему трону. Для таких все средства хороши. И они не успокоятся, пока не состряпают заговор, чтобы сесть на место их суверена… Знай, что более других надо опасаться самых близких тебе людей, начиная с братьев и сыновей. У меня нет ни брата, ни сына, и я благодарю Ваала за то, что он послал мне тебя, ты теперь мне вместо сына, и я верю — мне нечего бояться человека, который спас мне жизнь, в то время как имел не одну возможность отнять ее у меня.
— Говорю тебе, господин мой: перед твоим лицом прошу Изиду, мою покровительницу Анат и бога Гора, правящего в Египте, отдать меня во власть бога пустыни Сета и его приспешников, если я осмелюсь восстать против тебя. Находясь рядом с тобой, мой господин, я готов защищать твой трон ценой своей жизни.
— Знай, Хети, что даже если бы ты не произнес сейчас слова клятвы, я все равно доверял бы тебе. Я знаю, что слова твои искренние. Как говорят в твоей стране — с богиней Маат на языке.
Армия гиксосов остановилась на первый большой привал у деревни, заново отстроенной по приказу царя-пастуха. Многие из хижин, сделанных из глины и соломы, с плоскими крышами, пока пустовали. Больше жильцов было в сшитых из кожи шатрах, установленных вдоль пальмовой рощи. Оазис назывался Беершеба, потому что здесь били семь источников. Другие рассказывали, что его назвали «источники семерых», хотя никто не мог с уверенностью сказать, кто были эти «семеро».
— Я хочу, чтобы на этом месте был перекресток дорог, — сказал Хети Шарек. — Одна дорога пролегла на восток, в сторону Газы, по ней мы пришли. Еще одна ведет в северный район моего царства, а третья — в мою столицу Мегиддо. А еще одну дорогу предстоит проложить — дорогу, ведущую к медным копям Сеира. Раньше, когда эти земли нам еще не принадлежали, оазис Беершеба со своими пастбищами и источниками был предметом спора между кочевыми племенами. Мы призвали племена заключить мир, и теперь им приходится делить и воду, и пастбища для скота.
Шарек приказал своему войску пройти маршем, а сам наблюдал за тем, как движутся колонны. Он решил, что большая часть армии отправится вперед, к Газе, а сам он во главе небольшого отряда вернется в Мегиддо.
Хети стоял рядом с ним на царской колеснице.
— Смотри, — сказал ему Шарек, указывая на проходившие мимо колесницы стройные ряды солдат, — у нас сильная армия. Как по-твоему, сможет ли царь Египта ее остановить?
— Мне известно, какими силами располагает узурпатор трона в Городе Скипетра. И я говорю тебе, мой господин: ему нечего противопоставить мощи твоей армии. Мало того что твои воины более дисциплинированы и многочисленны, они закалены в боях и лучше вооружены, к тому же у них есть колесницы и лошади, которые посеют панику в рядах противника.
— Знай же, что ты еще не видел всей моей армии, которую я намереваюсь вести в Египет. В Газе стоят лагерем пять тысяч человек. К ним присоединятся те, что маршируют сейчас перед нами, и всего у меня будет десять тысяч. В это время в Мегиддо мои командиры собирают, по сути, еще одну армию в двенадцать тысяч щитов. Как только они будут готовы выступить, мы отправимся в эти богатые земли, орошаемые рекой, по рассказам, берущей свое начало на небе, и завоюем их!
— Так говорят люди, но я не могу утверждать наверняка, ведь сам я не видел ее истока. То, что я знаю, рассказал мне человек с темной кожей по имени Нехези, который пришел из страны, расположенной к югу от Египта. До того как оросить долину Египта, Нил течет по их земле, даря ей плодородие в периоды, когда воды выходят из берегов.
Два дня спустя царская гвардия во главе с Шареком двинулась на север, а большая часть армии — к Газе. У Хети не осталось сомнений: победа гиксосов над египетской армией неминуема. Думая о том, что сражаться придется с египтянами, находясь во главе вражеских войск, он не знал, огорчаться ему или радоваться: с одной стороны, приятно быть на стороне победителей, а не побежденных; с другой стороны, имея влияние на Шарека, своего тестя, он сможет добиться, чтобы тот явил милосердие народу Черной Земли.