– Малейший сбой в боевом строю нашего флота неминуемо приведёт к катастрофе! – промолвил Фемистокл. – Суда персов вклинятся в наши боевые порядки или стиснут наш флот с флангов. У персов так много кораблей, что их боевая линия непременно окажется длиннее нашей. В таких условиях диекплос приведёт наш флот к гибели!
Еврибиад поддержал замысел Фемистокла, повелев Адиманту прекратить бесполезный спор. Более того, Еврибиад объявил всем военачальникам, что в случае его гибели в битве начальство над всем эллинским флотом должно перейти к Фемистоклу. Тут же был подан сигнал к посадке воинов и гребцов на корабли.
Военачальники бегом устремились каждый к своему стану.
Войдя в свою палатку, Еврибиад принялся торопливо облачаться в боевые доспехи. Ему помогали двое слуг. Неожиданно перед Еврибиадом предстал Адимант.
– Что происходит, друг мой? – В голосе Адиманта звучало возмущение. – С каких это пор ты стал следовать советам Фемистокла?
Еврибиад, закреплявший ремнями бронзовые поножи на своих коленях, поднял глаза на Адиманта и произнёс:
– Сейчас не время и не место для склок и споров, дружище. Солнце садится, а нашим триерам нужно успеть до заката пересечь пролив и попытаться разбить флот Ксеркса. Ступай к своим кораблям!
На красивом лице Адиманта появилось выражение нескрываемой досады.
– Ладно, по праву верховного наварха ты прислушался к совету Фемистокла, – проговорил коринфянин, нервно топчась на месте. – Но почему ты не меня, а Фемистокла назначил своим заместителем? Ведь я имею больший опыт в морской войне! В чём дело, Еврибиад?
– Дело в том, что у афинян триер больше, чем у коринфян, – холодно ответил Еврибиад. Он распрямился, затянув шнуровку панциря у себя на левом боку. – Всё дело только в этом, друг мой.
Слуга-илот протянул Еврибиаду металлический шлем с большими нащёчниками и с красным султаном из торчащих щёткой конских волос.
Видя, что Адимант не уходит, собираясь и дальше выражать своё недовольство, Еврибиад промолвил непреклонным голосом, держа шлем в руках:
– Сигнал к битве уже прозвучал, друг мой. Ты понесёшь наказание, если коринфские триеры задержат выступление нашего флота. Ступай!
Сверкнув глазами, Адимант выбежал из палатки.
Багровый диск солнца, скатившийся к кромке далёких гор, вздымавшихся над Пагасейским заливом, окрасил небосклон и гряды облаков в зловещий пурпур. Потемневшее море расстилалось, подобно бескрайней равнине, перед носами эллинских триер, идущих на вёслах к противоположному берегу Эвбейского пролива. Было безветренно и тихо.
Греческие триеры двигались, построившись огромным ромбом. Такое построение было удобным против внезапной вражеской атаки, а также для быстрого перестроения в круг. Остриё этого боевого строя занимали афинские триеры. В основании ромба находились спартанские и коринфские корабли. Позади были сгруппированы эгинские триеры, а также корабли мегарцев, эвбейцев, трезенян, сикионян, эпидаврийцев и кеосцев. Всего на битву с персами вышли двести семьдесят одна триера и девять пентеконтер.
В отличие от триеры, число гребцов на которой составляло сто семьдесят человек, пентеконтера имела всего пятьдесят гребцов. При этом на пентеконтере палуба имелась лишь на носу и на корме, а середину судна занимали сидящие вдоль бортов гребцы не укрытые палубным настилом. На триере же палубный настил был сплошной от носа до кормы. Хотя и на триере гребцы, располагавшиеся по бортам в три яруса, тоже были не укрыты палубой.
Гребцы самого нижнего яруса назывались таламитами, их было пятьдесят четыре человека. Выше над ними сидели гребцы-зигиты, коих тоже было пятьдесят четыре. Гребцы самого верхнего яруса назывались транитами, их число достигало шестидесяти двух человек. Если таламиты и зигиты помещались ниже уровня палубы триеры, то гребцы-траниты сидели на скамейках почти вровень с палубой.
Кроме гребцов на триере имелся флейтист, задающий игрой на флейте темп людям, сидящим на вёслах. Также на триере имелось больше десятка палубных матросов, обязанных управляться с парусами. При попутном ветре на мачте триеры расправляли большой прямоугольный парус. Другой парус, поменьше, обычно вывешивали на носу судна на специальной наклонной мачте с перекладиной. Старшим среди матросов являлся прорат, так назывался вперёдсмотрящий на корабле. Начальником над гребцами был келевст, который в свою очередь подчинялся кормчему, который орудовал большими рулевыми вёслами, находясь на корме судна.
Ещё на триере находились воины на случай абордажной схватки, обычно число их не превышало пятнадцати человек. Среди них четверо или пятеро были лучниками, остальные имели тяжёлое вооружение. Общее главенство осуществлял командир триеры – триерарх.