И вот случилась беда… Довы… да, довыступались люди. Мерялись, мерялись пипи… Кхм… Ну, спорили, значит, кто сильнее, и доспорились, уничтожили и себя, и все вокруг. Ну, это вы и без меня знаете. Все уничтожили.
Кроме, получается, Ботанического сада. И вот что вы так на меня смотрите? Раз он до сих пор есть, то значит, уцелел тогда. Почему? Лично я не знаю. И никто не знает, это я вам точно говорю. Может, просто повезло? Но что имеем, то и имеем: не погиб, не сгорел, не вымерз. Только вот какое дело… Вроде глянешь – кажись, и не изменилось ничего. И орхидеи цветут, и лианы вьются, да только не так все, как раньше было! Другим сад стал, совсем другим… Страшным. Стали люди говорить, что он словно живой, словно наблюдает за людьми, присматривается. Кто сам не видел этого – смеялся, не верил, а кто бывал там, отказывался идти опять. Страх был так велик, что люди не срубили на дрова ни одного дерева.
Да что вы со своим «почему» пристали? Говорю: я не знаю! И никто не знает, что такое с ним произошло. Может, потому как дрянь особенную на нас какую сбросили? Теперь же не спросишь никого, кто бросал, сами, чай, давно сгнили.
Что прицепились? Страшно? Эх, вы, мелочь пузатая… Я тоже, когда маленьким был, страшилки любил. Все любили. «В черном-черном доме жил черный-черный человек»… Ладно, ладно, расскажу. Но – чур, потом, а то эту сказку никогда не закончу.
И вот, стал сад другим, словно живым. Но что там на самом деле происходило, не знал никто, боялись люди туда ходить. А в саду действительно происходили странные вещи. Все растения в один прекрасный момент собрались на совет. Совсем как люди. Вы-то уж теперь знаете, что деревья с кустами ходить умеют. Так вот, пришли они все к Царице, как самой старой и уважаемой в саду. И стали говорить, что теперь пришло их время, пора-де выгнать человека с их территории. Вспомнили старые обиды, как ломали люди ветки, рвали цветы, топтали и унижали. Но нашлись и те, кто вступился за людей, вспомнил, что много и хорошего человек для них сделал. Да вот хотя бы сюда, в Ботанический сад, перевез. Кто знает, может именно поэтому-то они все и живы остались? Укрывал их, опять же, поливал, ухаживал. Долго спорили, а Царица все молчала и слушала. Все ждали: а что она скажет? Долго молчала Царица, а потом возьми и заяви: поскольку я тут самая старшая, самая умная и красивая, то повелеваю – оставить человека в покое, ничем ему не вредить, и даже во всем помогать! Он нам, цветам и деревьям, еще сгодится! И начался тут такой бедлам! Каждое растение имело свой голос и свое мнение, и каждый хотел, чтоб его выслушали. И тут Царица ножкой ка-ак топнет! Нет, нету у нее никаких ног, откуда у цветка ноги?! Просто выражение есть такое – топнуть ногой. То есть приказать. Так вот, Царица и говорит: я тут главная, меня Царицей назвали, и все, кто против меня, – мои враги! Кто-то, конечно, возмутился: чего-де этот кактус себе позволяет? Подумаешь, цветок с иголками! Другие, наоборот, поддержали ее, признали авторитет. Бузить, само собой, начали кувшинки да лотосы, давно они Царице завидовали: как же, вот ничуть не хуже цветут, и красотой и редкостью удались, а народ ломится смотреть на какую-то там колючку-переростка, которая и цветет-то всего раз в году! Поддержали их лишайники да елки с соснами, у них к человеку свои счеты имелись. Ну а все кактусы, лианы и пальмы за Царицу горой встали. Сначала просто ругались, первенство оспаривали. А потом… Потом началась настоящая война! Кактусы кололи колючками, лианы душили, пальмы кидались орехами. Ели да сосны тоже не отставали, тоже свои колючки в ход пустили, смолой противника клеили да в бассейны к кувшинкам кидали, где те топили противника… Долго война шла. Победила Царица своих противников: как поняли те, что сильнее она, решили сами подчиниться, а то так недалеко и совсем пропасть. Было бы из-за чего! Давно это было, сейчас в саду тишь да благодать, своим хорошо, а чужие давно знают – туда лучше не соваться. Ну и мы с тех пор безбедно жить стали: сад охраняет нас, еду дает. Мы его тоже не забываем, ухаживаем, удобряем. И всем хорошо.