— Въ самомъ дѣлѣ, можетъ быть, ты была права, — продолжалъ я: — этому агенту Патеры нужно было просто указать на дверь.
— А денегъ развѣ ты не получилъ? — спросила съ улыбкой жена.
— Прошу тебя, не упоминай больше о деньгахъ. Если бы Патера въ самомъ дѣлѣ былъ такъ богатъ, то онъ могъ бы прислать и милліонъ, чтобы только видѣть около себя приличныхъ людей.
Съ этими словами я повернулся къ женѣ спиной.
— Кажется, ты ужъ черезчуръ переоцѣниваешь наше общество, — проворчала жена.
Мы пріѣхали въ Бухару раннимъ утромъ. Очутились въ странѣ тюрбановъ и бараньихъ шубъ, а послѣ обѣда прибыли въ Самаркандъ.
Несмотря на ноябрь, было только прохладно. Страну оживляли стада верблюдовъ и табуны лошадей. Путь, по которому мы двигались, былъ оцѣненъ въ торговомъ отношеніи еще Александромъ Великимъ. Но боюсь, я впадаю въ стиль туриста, а меньше всего я этого желаю. Городъ Самаркандъ обрисовался вдали. Онъ состоялъ изъ длиннаго ряда огромныхъ домовъ, минаретовъ, церквей, и солнце пестрыми огнями отражалось на синей и зеленой глазури изразцовъ, которыми украшены здѣсь зданія.
Когда мы вышли въ Самаркандѣ изъ вагона, къ намъ подошелъ неизвѣстный маленькій человѣкъ, нѣчто вродѣ помѣси армянина съ пруссакомъ. Онъ какъ-то весь согнулся и сказалъ:
— Я агентъ господина Гауча Куно Эбергардъ Теретаціанъ. Не имѣете ли вы мнѣ что предъявить?
Я показалъ миніатюрный портретъ.
— Благодарю васъ. Этого достаточно, — отвѣчалъ онъ. — У вашей милости въ распоряженіи еще три часа времени. Теперь два, значитъ, въ пять часовъ выступитъ караванъ въ путь. Я позволю себѣ сдѣлать вамъ предложеніе отдохнуть пока у меня и подкрѣпить свои силы.
Два носильщика, сильные, какъ медвѣди, взвалили нашъ багажъ на двухколесную телѣжку и удалились, а мы пошли рядомъ съ Теретаціаномъ.
— А далеко ли до васъ? — спросилъ я.
— Съ добрыхъ полчаса пройдемъ, — отвѣчалъ онъ.
— Ну что жъ, впередъ съ Божьей помощью.
Незачѣмъ описывать азіатскій городъ. Вы уже, конечно, знаете наружность этихъ городовъ — такая же точно, какъ и у нашихъ, только на азіатскій манеръ.
Вкривь и вкось кружили мы по улицамъ и площадямъ и натыкались на сцены изъ «тысячи и одной ночи», пока не дошли до дома, передъ которымъ нашъ проводникъ остановился и сказалъ:
— Здѣсь.
Мы вошли въ комнату, полъ которой былъ на уровнѣ земли. Багажъ нашъ лежалъ уже на дворѣ. Намъ былъ предложенъ завтракъ на разостланномъ коврѣ, и я спросилъ:
— Ну что, герръ Теретаціанъ, что новаго въ Царствѣ Грезъ?
— Ничего новаго, не очень много новаго. Вы, вѣроятно, уже слышали о нашемъ театрѣ?
— Не имѣю никакого представленія, — отвѣчалъ я, глотая превосходный виноградъ.
— Зданіе уже стоитъ цѣлый мѣсяцъ. Много недѣль занятъ я былъ перевозкой кулисъ и старыхъ париковъ. А это вамъ, фрау, слѣдуетъ оставить здѣсь, — произнесъ онъ и указалъ на сверкающую спиртовую машинку.
— Что это значитъ? — спросилъ я и толкнулъ мою жену, которая смотрѣла въ окно, очарованная видомъ прелестнаго ребенка, игравшаго на дворѣ.
— Прошу васъ слѣдовать моему совѣту, — продолжалъ Теретаціанъ.
— Но мнѣ нужны мои вещи, къ которымъ я привыкъ! — вскричалъ я.
— Господинъ долженъ знать, что заботиться ему здѣсь не о чемъ и ни въ какихъ вещахъ нужды не будетъ. Вы можете успокоиться.
— Но, можетъ быть, вещи мы можемъ здѣсь, въ самомъ дѣлѣ, оставить? — сказала жена. — А потомъ твой другъ велитъ доставить багажъ.
— Даже оперная пѣвица, которая къ намъ пріѣхала, осталась всѣмъ довольна, — подхватилъ агентъ. — Ваши милости путешествуютъ не въ какой-нибудь дикой странѣ. Черезъ два дня въ Перлѣ вы найдете все, что вамъ нужно.
— Черезъ два дня?
— Самое большее — черезъ три.
— А что же намъ съ собою взять? — спросила жена.
— У насъ правило, фрау, что черезъ ворота нашего государства можно провозить только подержанныя вещи.
— Не угодно ли вамъ въ такомъ случаѣ осмотрѣть нашъ багажъ? — сказала жена.
Мы вышли во дворъ. Всѣ вещи, которыя были въ употребленіи, мы могли взять съ собою. Теретаціанъ все пересмотрѣлъ. Ни малѣйшая мелочь не ускользнула отъ его глазъ.
— Теперь все въ порядкѣ, — сказалъ онъ и согнулся въ три погибели.
А вмѣсто нашей машинки я купилъ въ городѣ великолѣпный старый самоваръ. Когда я вернулся, были приготовлены двѣ огромныхъ фуры на гигантскихъ колесахъ, и въ каждую былъ запряженъ верблюдъ. Съ сомнѣніемъ посмотрѣлъ я на эти фуры, или арбы.
— Вамъ будетъ очень хорошо путешествовать, — сказалъ армяно-пруссакъ. — Найдется также чѣмъ покрыть арбу. Проводникъ постарается удовлетворить всѣ ваши желанія.