- Когда отпустят, куда подашься?
- Уволюсь. Надоело, если честно. Не знаю, может, попробую сделать у себя в городке секцию по стрельбе. Я ж не умею по сути ничего больше.
- А в органы?
- Не, не моё.
- Ну, тут да - надо хотеть. Я-то думаю как раз в органы пойти, может, на что сгожусь. - Он посмеялся. - Что-то мне подсказывает, что пострелять больше на войне после этой помойки шанса не будет. В киллеры разве что податься.
- Нервная работа. - Тлен улыбнулся.
- Это да. В общем, не знаю. Но после этого вот - с войной хватит. Неинтересно уже. Да и...
Седой не закончил фразу, но Тлен кивнул, прекрасно поняв, что имел в виду его товарищ.
Спустя неделю группу Седого перебросили на другой участок, а ещё через два месяца он вернулся домой. Тлен пробыл в Чечне ещё три месяца и покинул её уже в то время, когда в сердце его страны зрело восстание.
Год спустя.
ОРД, Санкт-Петербург
Не сказать, что жизнь наладилась. Планы на послевоенную жизнь не оправдались, и вот он лежит на кровати, рядом с ним женщина, которую он знает всего несколько дней, а рядом на полу стоят несколько пустых бутылок разного рода алкоголя. Запрет запретом, но пока ещё достать можно. Хотя, есть такое ощущение, что скоро это кончится.
Страна стала совсем другой, возможно даже лучше, пока не ясно.
Андрей открыл глаза, когда где-то рядом мерзко завибрировал телефон. Решив проигнорировать его, он не встал с кровати. Но звонивший был настойчив. Громко выдохнув, Андрей встал и после нескольких секунд поисков обнаружил телефон в кармане штанов, которые оказались под кроватью. Номер, что высвечивался на дисплее, был ему незнаком, но для ошибки уж больно настойчиво.
- Алло. - Чуть охрипшим и сонным голосом произнёс Андрей.
- По голосу слышу, что пьян.
Голос звонившего показался знакомым, но голова соображала после попойки из рук вон плохо.
- Кто это?
- Андрюха, обидишь ведь. - В трубке раздался смешок, которого он очень давно не слышал.
- Здорово, Седой.
- Ну, слава Богу! Узнал. Так понимаю, что спрашивать, как твои дела, смысла нет - слышу, что плохо. Надо встретиться.
- Ты где?..
- Да у дома твоего сижу на лавочке.
- А откуда?..
- Ты выходи давай. Я жду. - Раздались гудки.
Тлен ещё некоторое время держал телефон у уха в ожидании неизвестно чего, но ничего не произошло.
Переборов желание обратно упасть в кровать, он направился в ванну. С минуту он смотрел на своё лицо: мешки под глазами, кожа местами шелушилась, небритость давно уже не недельная, глаза показались ему желтоватыми - жалкое зрелище. Решив не бриться, Андрей привёл себя в максимальный порядок, одел чистую, последнюю, рубаху, накинул поверх неё куртку и вышел в подъезд. Там было прохладно, но это даже хорошо. На улице февраль, слышно, как завывает ветер в окно. Лучше помёрзнуть - алкоголь быстрее выйдет, голова посвежее будет.
Дневной свет вкупе с белым снегом словно бритвой полоснул по глазам. Вскоре зрение вернулось - на скамейке и вправду сидел Седой.
- С добрым утром. Легко оделся-то.
- Нормально.
- Хозяин - барин. Пойдём.
- Куда?
- Не могу смотреть, как ты спиваешься. Ладно бы в приличном обществе, а то с шалавой какой-то...
Тлен косо глянул на боевого товарища.
- Да. Приглядывал. Опротивело, вот и пришёл.
- Ты где чалишься?
- В СБ. Туда и идём. Сейчас после реорганизации народ нужен; разный, но в то же время опытный и проверенный. Я в тебе не сомневаюсь, потому зову. И зову один раз. Хочешь - будешь при работе, деньгах и так далее, а хочешь, дальше гуди в обществе не самых привлекательных особ и потом от дряни какой-нибудь загнись у мусорного контейнера. У нас строй демократический - заставлять не буду. Убеждать тоже - не ребёнок уж.
Квартира, где сейчас жил Теленников, была в районе станции метро Владимирская. Седой вёл его сначала по Владимирскому проспекту, затем они вышли на Литейный до дома номер «четыре».
Около ступеней Седой остановился.
- Если заходишь, то завтра не хочу видеть бороды этой и перегара ощущать не хочу, если не заходишь сейчас со мной - спасибо, что проводил.
Седой закончив фразу, отбил ботинки от налипшего снега о ступени и начал подниматься по ним к входным дверям. Андрей не думал ни мгновения над его предложением, а пошёл следом сразу же. Не было смысла о чём-то думать - он ждал в душе этого момента, когда кто-то вобьёт ему здравый смысл. Сам он не хотел делать никаких потуг в этом направлении. Он оказался не нужен никому и это его угнетало. А теперь понадобился.