- С моим опытом, Евгений Михайлович, перестаёшь надеяться на лучшее и всегда ожидаешь подвоха. Уж поверьте. Помните же, наверное, как в сказках приговаривают, когда всё хорошо закончилось? - Лужецкий отрицательно покачал головой. - «Вот и сказочке конец»
Лужецкий по первости поднял брови в ожидании некого продолжения или развития. Но вскоре тонкая сатира Хранителя дошла до него и он погрустнел. А ведь и вправду, никто же потом не говорит, как дальше у главных героев сложилось...
- Ты какой-то нерадостный. Уезжаем же из так нелюбимой тобой базы. Э?
Кирилл смотрел куда-то на дорогу, на струящуюся параллельно движению машины белую разделительную полосу.
- Кирилл?
- Да. Я просто устал. Который день голова какая-то не своя. Как будто не сплю который день. Хотя спать не хочу.
- Наверно долго людям правду не говорил, вот и скучаешь.
- Смешно. Сам-то как? Ты готов спасти мир наш от демонов?
- Да вроде готов. Сеной говорит, что руки вспомнили что могли, а что не смогли, то там вспомнят. При реальной угрозе. Не переживай, не думаю я, что там кто-то уж такой сильный будет. Сеной сказал, что они в последний момент своего главаря выбрали, а это значит, что он мог и хитростью победить, а не умением.
Кирилл повернулся к Михаилу.
- И не страшно?
- Мне нет. Я хоть впервые за последние годы знаю, чего ради живу.
- А вдруг тебе это внушили? Вот крутится в голове мысль дурацкая, что используют тебя для чего-то... не того, о чём говорят. Сам говорил, волками на тебя смотрят все, а как в разговор вступаешься, так отвечают не глядя в глаза и с неохотой. Может и вправду что-то не так?
Михаил задумался. Ведь всё именно так, как Кирилл описал сейчас. Сеною он доверял, но подчас отбивать приходилось удары такие, что не отбей он или не увернись - смерть. Без вариантов. Хранитель пояснял, мол так вернее память крови пробудить - истинная опасность. Михаил верил этому. Пусть на слово. Ему нравилось, что ему наконец-то говорили то, во что ему хотелось верить.
Ему Сеной показал свои шрамы от крыльев. Долго пояснял, почему у него таковых нет. Привёл в пример то, что рентген всё равно выявил воздушные полости в костях, а значит, он не человек точно. И ни в коем случае не урод. Он Мессия. Он послан сюда небом и никак иначе!
- А ты в Исландии бывал раньше?
- Нет. - Честно ответил Кирилл. - Вообще за пределами ОРД не бывал никогда. Ни пока Россией были, ни теперь. Даже на Украине или в Белоруссии не бывал.
- Там, говорят, красиво. Я по телевизору видел программу когда-то, пейзажи там - с ума сойти можно. Тебе, глядишь, понравится.
- Мне и дома нравится. Зачем мне чужое небо?
- Для кругозора.
- Не служил ты в российской армии. Там за год-два меняют кругозор на точку зрения.
- Ну, судя по тому, что я видел в...
- Не то это! Послужил бы годик в ракетных войсках, где-нибудь под Ростовом - узнал бы, почём фунт лиха. Хотя с тобой бы, наверное, посложнее было. Ай, что там! Погляжу на Исландию. Может, найдётся, кому там про ангелов рассказать. - Усмехнулся напоследок Кирилл.
- Кто о чём - ага. Ты хоть название места-то выговоришь?
- Аскья.
- А плато, на котором эта Аскья?
Кирилл усмехнулся и отрицательно покачал головой.
- Ну, вот то-то. И людям, у которых такие названия, ты про ангелов будешь рассказывать? Сомневаюсь.
Оба засмеялись, чуть опосля к ним присоединился водитель, что управлял машиной.
- Я только помню, что в названии какой-то «хрен» есть. - Продолжая смеяться, выпалил Кирилл.
Отсмеявшись, до Москвы они, тем не менее, ехали молча. Пункт назначения - лавовое плато Оудаудахрейн, что находится на территории национального парка «Ватнайекудль», они увидят уже довольно скоро.
Глава 10
Срединный мир
Где-то в небе над Европой
Самолёт гудел уже который час, порой его изрядно встряхивало. Пассажиры рейса Москва - Рейкьявик старались не обращать на это внимание.
В отсеке грузового самолёта АН-124 звучали гитарные аккорды, песни, смех, а иногда молчание было громче всего. Гитара переходила из рук в руки, порой не в очень умелые, но, тем не менее, способные извлечь нужные пару-тройку аккордов. Песни были разные. Если они были достаточно популярны, то народ оживал и подпевал. Чаще же песни были из так называемого народного творчества, которые знал определённый круг людей.
Четырнадцатичасовой перелёт довольно муторно проходил бы, если бы Шекспир не взял с собой свой инструмент. Солдаты, едва завидев гитару, прикрикнули довольными голосами, сигнализирующими о том, что, мол, полёт обещает быть творческим.