Они отошли в сторону.
- До турнира осталось два дня. Рекомендую завтрашний день провести в одиночку - места здесь тебе хватит. Возьми у Сеноя свой Меч и с рассветом иди куда глаза глядят. Подготовься к самому важному поединку в своей жизни.
- Я своей жизни не знаю, как я могу знать, что именно он самый важный?
- Я знаю. От твоей победы ещё никогда не зависела жизнь целого мира. Если мне не веришь, то спроси Сеноя. Уж кто-кто, а он-то тебя с рождения знает.
- И почему уйти советуешь мне ты, а не он?
- Его сегодня не будет. И завтра тоже. Хоть в бой предстоит тебе, но он тоже готовится к нему. На случай, если проиграешь.
Последнее было сказано с вызовом. Немезия, хоть и была в человеческом обличии, но холод, что был в её глазах, попал, куда следовало - прямо в сердце Михаила.
- Я тебе не нравлюсь, демоница.
- У тебя будет возможность это исправить.
- Как же?
- Выжить. Это единственное, что ты должен сделать в бою против Вельзевула.
- А как насчёт убить его?
- Если не выживешь - не сможешь его убить.
Она ушла после этих слов. Молча и надменно.
Над Исландией сгущалась ночь, в разрывах между облаками было видно неимоверное количество звёзд. Вокруг царила гробовая тишина.
Михаил не ложился спать. Ночь он провёл у костра, что развёл по другую сторону Эскьювана. Пришлось с собой нести много дров, что взял в лагере. Ничего подходящего в этом гиблом месте не было.
Костёр отгорел к рассвету. Было прохладно.
Михаил снял с себя одежду, оставшись с голым торсом. Мускулистое тело тотчас покрылось мурашками, но они вскоре исчезли. Михаил ровно дышал, делая глубокие вдохи и длительно выдыхая. Первые лучи Солнца чуть повысили градус воздуха. Совсем немного, но стало всё же комфортнее. Мессия стоял, наблюдая за восходящим светилом.
Когда оно поднялось над горизонтом, он взял в руки Меч. Тот словно отозвался, приятно задрожав в ладони. Михаил улыбнулся.
- Завтра у нас будет работа - надо быть в форме.
Лезвие разрезало воздух с приятным для слуха звуком. Несколько оборотов тела вокруг оси, несколько точных взмахов и окрестность наполнилась гудением клинка.
По земле ползли тени от причудливых форм застывшей здесь лавы. Порой казалось, что именно они, тени, и населяют эти пустые места, перебегают от камня к камню, прячутся от Солнца за хребтами большими и маленькими, обегают вокруг кратера, чтоб не попадаться на свет, и лишь ночью они чувствуют себя комфортно и перемещаются свободно. А с первыми лучами светила вновь ныряют под камни и за всевозможные лавовые формы.
По небу плыли редкие облака, изумлённо смотревшие с верхотуры на ангела, лишённого крыльев. На своего сородича по небесам, который больше никогда не поднимется в небо. Никогда. И они молчали, просто наблюдая за тем, как он через родное ему оружие силится пробудить себя истинного. Естественно им известно и то, что у него ничего не получится. Пока его душа оторвана от тела, он не вспомнит себя, а будет тем, кем может быть. Тем, кого из него сделают обстоятельства.
Сам Михаил старался сейчас не задумываться о том, кто же он на самом деле. Сейчас он уже не верил Сеною, сколь бы правдоподобно тот не вещал. Но ему нравилась та роль, что ему уготована. Ему хотелось участвовать в грядущем турнире и сразиться с демоном Вельзевулом. Он был готов погибнуть, если окажется слабее. Жить в забвении невыносимая боль. Жить, не зная себя истинного.
Припоминая рассказы Сеноя про жизненный путь его брата Люцифера, которого та троица не называет иначе как Анхель, Михаил часто задумывается. А был ли бы его брат тем героем, каким стал, если бы не встретил в первый же день своего пути в этом мире того чешского священника? Отца Филипа. Сеной пересказывал их разговоры, делая акцент на некоторых вещах, которым научил Люцифера священник. Главное, на чём всегда он наставлял будущего Мессию - это приятие себя. Таким, какой ты есть. Не обращая внимания на прошлое, которого не помнишь. Ведь оно потому и прошлое - оно прошло. А жить нужно настоящим, сегодняшним днём - он сейчас и здесь. Помнить нужно будущее, ведь когда-то оно станет настоящим.
И сейчас есть только он - тот, который есть здесь и сейчас. И есть его Меч Света - меч, который признаёт его, который дополняет, который сливается с ним в единое разрушительное целое. Единое и неразделимое ничем, кроме воли хозяина.
Михаил, выйдя из очередного режущего воздух замаха, остановился. Перед ним стоял ангел. Он стоял к нему спиной, точнее крыльями. Белоснежные крыла дрожали от частого дыхания. Меж ними покоился в ножнах меч, точь-в-точь такой же, какой был в руках у Михаила. Ангел развернулся. Михаил увидел собственное лицо.