Георг даже нарядился так, чтобы не привлекать внимания, словно бы не посвятил привлечению внимания всю жизнь.
Никакой широкополой шляпы, — на голове панама. Волосы зачесаны в длинный хвост, на носу огромные очки. Рубашка с короткими рукавами, летние свободные укороченные же брюки, сандалии. Георг напоминал местного, не самого богатого жителя примерно всем, кроме загара. Не успел, только-только поднялся с больничной койки.
Впотьмах Георг не сразу нашёл вход, но дальше не двинулся, ждал, так как ворота закрыты. Едва промелькнула мысль о том, что он пришёл куда-то не туда, когда Георга взяли под руки и натянули на голову мешок.
Он снова увидел свет через несколько минут, когда неизвестные бугаи приволокли Георга куда надо.
Донёсся низкий прокуренный женский голос:
— Вы или сумасшедший, или поразительно самонадеянный тип, господин Хокберг.
Георг проморгался и разглядел напротив крупную, даже тучную женщину в свободном золотистом платье и сигаретой в руке. На голове пышный парик темно-рыжего цвета, яркий макияж, призванный отвлечь внимание от складок и подбородков.
У Георга связаны руки, его подвесили на крюк лебёдки, с помощью которой когда-то извлекали лодки из воды. Станция заброшена, лодок давно нет, слева и справа от дощатого настила, где Георг пытался сохранить равновесие, колыхалась вода.
Женщина не одна, в окружении подтянутых мужчин с пустыми взглядами бывалых головорезов, но были здесь и исключения — приятной наружности блондинка лет тридцати-тридцати пяти в спортивном пиджаке и брюках, а также… капитан Абонданс Дагобер Шерюбен Бонне, — для друзей просто Аба. Всё такой же щегол в нарядных тряпках под стать Георгу, когда тот не находился на секретном задании.
— Я пальцами щёлкну, вас разделают на мелкие кусочки и разбросают по округе, — продолжала дородная дама.
Могло показаться, что она в матери годится капитану Бонне, и если вы сразу об этом подумали, то поздравляю с верной догадкой.
Разрешите представить вам вольную торговку Элизу Жизель Бонне, — для друзей просто Элизель.
— Я тоже рад познакомиться!
Георг улыбнулся так широко, насколько это вообще возможно, учитывая затёкшие руки и не самую располагающую к беседе обстановку.
Элиза хмыкнула и спросила:
— Вы одни?
— Как и договаривались.
— Даже если нет, то вряд ли ваши спутники успеют нам помешать, — проговорила Элиза и кивнула ближайшему головорезу.
Он тут же завёл пилу для резки металла и под аккомпанемент кровожадного рёва подступил к вольному торговцу. Тот весь подобрался, но молить о пощаде не стал. Смерил взглядом свысока собеседницу и подождал, пока она остановит своего цепного пса.
— Хорошо. Говорите, что хотели. — Элиза выпустила облачко дыма после того, как глубоко затянулась. — Но помните о том, что напали на моего сына, убили его людей и повредили корабли. Почему-то он за вас поручился, — всегда был глупым доверчивым мальчиком.
Аба немного покраснел, его светловолосая спутница усмехнулась.
— Руки болят, — сказал Георг. — Я вряд ли куда-то убегу и что-то сделаю. Не могли бы вы…
Элиза тяжело вздохнула, а потом отдала команду, и головорезы сняли Георга с крюка. Не стали его развязывать, но тот и не возражал.
— Я знаю, что ваша семья хотела бы вернуться в Сецессио. Так?
— Не испытывайте моё терпение, господин Хокберг, — отозвалась Элиза. — Выкладывайте всё сразу.
— Я предлагаю вам и только вам право на свободную торговлю в субсекторе Гардарика. Это пространство наименее освоенное, так что я точно не обеднею. Никто никакие препоны на пути ставить не будет. Защита от властей, защита от разбойников. Разбойники теперь на меня работают. — Георг ухмыльнулся.
Элиза повращала ладонью, чтобы Георг продолжил раскручивать перед ней полотно замысла.
Всю стену текста приводить не буду — Георг устал говорить, а вы устанете слушать — вот отдельные меткие фразы, вырванные из речи великого комбинатора: