Георг остановился, помолчал немного, а потом бросил:
— Прошу прощения, госпожа. Переутомился. Последнее время много всего пришлось сделать. — Он добавил спустя короткую паузу: — Я многое потерял.
Пока имперский флот утюжил Отарио-II, поддерживая наступление сухопутной армии, на орбите Нагары появлялся один корабль за другим. Прибыла даже делегация Альянса Колоний Сутунг-Хар!
Громадные звездолёты, напоминающие неприступные крепости с высокими донжонами и укреплёнными казематами, подобрались к планете невероятно близко. Так, как никто им это не позволял десятилетиями. Впервые за всю историю освоения Нагары представители иной цивилизации приземлились не ради завоевания или грабительского налёта.
У выхода из челнока показалась коренастая фигура Штурмира Стража Родичей. Представитель скватов окинул взглядом алых оптических имплантатов раскинувшуюся вокруг картину.
Звезда испускала сияние примерно такого же оттенка, как и глаза Штурмира. Даже на расстоянии многих миллионов километров Отарио не просто грела, а словно бы вознамерилась сжечь всех, кто посмел жить и развиваться под её жгучими лучами. Стоило капле пота упасть на скалобетонное покрытие космопорта, как она тут же превращалась в пар.
На горизонте — терминалы. В отличие от распространённой в Империуме милитаристской архитектуры все здания хрупкие, будто из стекла.
Чуть ближе к челноку — несколько автомобилей, вольный торговец собственный персоной, оркестр, красная ковровая дорожка и ряды наёмников в аляповатых нарядах: обязательно в широких шляпах с пышными перьями, разноцветных камзолах и брюках, в высоких красных сапогах.
Стоило Штурмиру спуститься, как Виктория Рёд — командир почётного караула — воскликнула:
— Рав-няйсь! Смир-но! На ка-ра-ул!
Сначала солдаты устремили взгляды на дорогого гостя и его спутников, а потом вскинули ружья к розоватому небу.
Сразу видно, что Штурмир этого человеческого обряда не знал, вжал голову в плечи, — вдруг ещё эти сумасшедшие люди начнут стрелять! Но всё же он прошествовал по ковру и протянул Георгу широкую лапищу. Тот не растерялся и тут же пожал её.
— Должен отметить, — сказал Штурмир, — что ты, Георг, один из самых паршивых имперских дипломатов на моей памяти. Но всё же, молодец, справился.
Несмотря на чересчур крепкое рукопожатие, которое всё никак не заканчивалось, Георг ответил, улыбаясь:
— Будь я хорошим имперским дипломатом, то уже объявил бы вам войну.
Штурмир расхохотался, а потом похлопал Георга — уж до куда достал — не по спине, а по пояснице.
На посадку заходил ещё один челнок, явно чужацкого происхождения. Штурмир проводил его взглядом, а потом проворчал:
— Бродяги! И всё же… они тоже здесь.
— Все мы — бродяги. — Георг указал свободной рукой на лимузин. — Штурмир, твои родичи поедут в автобусах, тебя же я приглашаю в личный транспорт. Там кондиционер, прохладительные… или горячительные напитки.
— Лечить подобное подобным? — Штурмир усмехнулся. — Жарко тут у вас. Угощусь простой водой.
Один челнок взлетел, другой опустился. Скваты — не последний сюрприз Георга.
Он не рискнул пригласить на собрание орков — тем и без встреч на высшем уровне было чем заняться — но с рампы челнока сошла небольшая группа круутов во главе с Каш’табом, вождём племени, которое поддержало вольного торговца на Хелге-Воланте.
Ради торжества им даже костюмы пошили, вместо привычных круутам набедренных повязок. Поверх костюмов — балахоны с капюшонами, чтобы не вызвать у очевидцев обмороки. Это скватов можно принять за людей, пусть и с приличного расстояния, а с круутами для этого нужно быть совсем слепым. Когти не скрыть не перчатками, ни ботинками, а если даже попытаться, то одежду можно сразу выбрасывать.
Каш’таб остановился за несколько шагов до Хокберга, поклонился и сотворил знамение аквилы. Хорошо, что рядом не оказалось догматичных представителей церкви Бога-Императора, иначе скандала со стрельбой было бы не избежать.
Каш’таб сказал: