— Куда же ты бежишь! — воскликнул Адальберт. — Так ты никакое чудовище не победишь!
Во время очередного замаха Валерио вдруг проскользнул под манипулятором, и Адальберт понял, что на этот раз повреждение куда серьёзнее, — сервоприводы его правой ноги обесточены, уже не до преследования. Дредноут и без того не сказать, что быстрая машина, а теперь, когда приходилось подволакивать конечность, Адальберт стал и вовсе неповоротливым.
В такой ситуации помогли бы тяжёлые огнемёты, встроенные в манипуляторы, но Адальберт успел опустошить баки с прометиумом, превращая пиратов в агонизирующие факелы.
Адальберт услышал голос технодесантника:
— Шутка зашла слишком далеко…
— Батфрид, не вмешивайся! — рявкнул Адальберт.
Однако Батфрид и не успел ничего сделать. Только навёл излучатель на Валерио Рейна, когда сам получил в лицо поток сверкающей энергии. Смертный слуга вступился за господина.
Всё произошло так быстро, что Адальберт бы открыл рот от удивления, если бы у него ещё оставалась челюсть. Он двинулся было к смертному, чтобы покарать его за вероломное убийство, когда на пути снова вырос космический десантник с двуручным мечом на плече.
И дредноут, и его противник на дуэли помчались друг на друга. В последний миг Валерио отскочил в сторону, потом запрыгнул на манипулятор, который опустился, чтобы раздавить его, ещё один прыжок и молниеносный росчерк поперёк бронированного саркофага. Обжигающее остриё силового меча мелькнуло перед пустыми глазницами Адальберта, и не осталось больше никаких потоков данных, ни одной ясной мысли.
Тишина.
Пустота.
Покой.
Спустя века нескончаемых сражений и десятки тысяч поверженных врагов Адальберт, наконец-то, закончил службу.
Авраам привёл значительно уменьшившийся отряд Странников в трюм, в отсек C-19. Внутреннее наименование ничего никому не скажет, но отмечу, что это — то самое место, куда некогда призывали князя демонов Велая.
С тех пор никаких следов присутствия настолько могущественной и тлетворной сущности не осталось, как и, конечно же, искажённых варпом трупов. У Авраама волосы дыбом встали, но он связал ощущения с псионической мощью магистра Савы, а не с кем-то ещё — сам-то он не участвовал в тёмных ритуалах и не интересовался подробностями.
В отсеке, который должен был быть заставлен грузовыми контейнерами от пола и до высокого — в несколько метров — потолка, царило запустение. Авраам бы спросил магистра, что все они здесь делают, когда абордажные команды противника ещё не уничтожены, но заметил любопытную архитектурную композицию у дальней стены.
К ней вела широкая дорожка, ограниченная с двух сторон великим множеством свечей — буквально десятки тысяч восковых кубиков или цилиндров с подожжёнными фитилями. Подожгли свечи совсем недавно, и они ещё не успели превратиться в одно сплошное белое море.
Чуть дальше стояли большие жаровни, где можно было приготовить и какую-нибудь полутушу. Вился огонь, трещали дрова, поднимался дым. Света столько, что могло показаться, что это его последний оплот, а где-то ещё клубится тьма, которая только и ждёт своей неизбежной победы.
Далее начинались ступени, на которых стоял магистр Сава. Они вели к некой каменной рамке каменного же зеркала. Авраам не определил материал. Могло показаться, что ни один резец или стек здесь не применяли, а Сава вызвал сооружение вот хотя бы прямиком из Моря Душ.
Кстати, о магистре Саве.
— Момент истины вот-вот настанет! — объявил он торжественно.
И всё же собрался он явно не для торжества. Это уцелевшие Странники в посечённых доспехах, чаще — с чужого плеча, без некоторых элементов, вроде наручей или шлемов, а порой и вовсе без какой-либо высокотехнологичной экипировки, у Савы же — всё самое лучшее.
Терминаторская броня модели "Тартарос", зафиксированный манипулятор с штормовым щитом справа, слева на поясе своего часа ждал памятный сломанный психосиловой клинок, от которого осталось чуть больше рукояти с гардой. Не стоит обманываться: вместе с отточенным разумом этот меч обладал невероятной мощью.