— Ну смотри, — Георг ткнул пальцем в бронестекло кабины туда, где виднелся вытянутый причал, к которому пока что не был пристыкован ни один корабль. — Я ни разу не стратег, но это место кажется очевидным. Наших оттуда уже разок выбивали, восстановить оборону после отхода Рыцарей Вики точно не успела. Причал жизненно необходим, так как без него этот старый мелкий пидор может рассчитывать только на абордажников, в то время как у нас ещё и танки есть. Это Рыцари могут навалить тебе злоебучих роботов за шиворот, у Иеремии такой техники нет.
— Хм… — Марио обхватил подбородок ладонью.
— Да я бы сам так сделал! — воскликнул Георг.
— Ну ладно.
— Начал переживать, что согласился?
— Да. Не хотелось бы сгореть вместе с катером. Если уж гибель, то героическая.
— Да какая тебе гибель? Ты ещё второго сына не пристроил!
— А что? У тебя ещё одна дочка нашлась?
Марио с грустью улыбнулся, а Георг посмеялся, хлопнул свата по плечу, но больше ничего тому не сказал.
"Марс" тем временем вошёл в область поражения пусть не всей противокосмической обороны, но многих действующих батарей. Рыцари Некоронованные хорошо постарались, может быть, они и вовсе бы уничтожили Белами-Ки, но теперь эту задачу предстояло решать силам Збаржецкого.
В пустотные щиты его флагмана ударили снаряды и лучи, к нему потянулись ракеты. И вроде бы наперерез полетели всё те же истребители-перехватчики, просто другой модели, — "Фурии", не "Ксифоны", — но "Марсу" никак не повторить сокрушительного удара боевой баржи, хотя бы потому, что баржу создавали ломать оборону, а крейсер Иеремии — что-то среднее между дальнобойной артиллерией и кораблём-носителем. Он продолжительный обстрел не выдержит, нужно спешить.
Спешить, рисковать, неизбежно совершать ошибки.
Когда "Марс" добрался до той позиции, с которой и должен был произвести пуск челноков с абордажниками, Георг хлопнул пилота по плечу и воскликнул:
— Поехали! — Георг включил вокс-передатчик и обратился уже ко всем солдатам на борту: — Господа! К бою! Кровь и золото!
— Кровь и золото! — нестройным хором, но пока ещё бодро и громко отозвались бойцы.
До этого катер скрывался за одним из множества колец Белами-Ки, обнаружить невозможно, если специально не искать, но теперь всё изменилось. На экранах радаров "Марса" наверняка возникла мерцающая приближающаяся точка, которая обозначала каких-то сумасшедших, решивших пробиться сквозь шквальный огонь кинетических зенитных орудий.
Однако… никакого огня не последовало. Произошло именно то, на что и рассчитывал Георг. Его "Акула" влетела во встречный поток точно таких же штурмовых катеров, которые направлялись на Белами-Ки, и только чудом не разбилась при столкновении лоб в лоб. Если кто и отслеживал перемещение Георга и компании, то побоялся открыть огонь, чтобы не сбить и своих тоже.
Но так не могло продолжаться вечно.
Когда навстречу всё-таки потянулись сверкающие пунктирные линии трассирующих снарядов, а пилот начал маневрировать, Георг расхохотался и выкрикнул:
— Non terrae plus ultra!
Их зацепили, катер тряхнуло так, что Георг едва не упал, однако "Акула" достигла цели, влетела прямо в бронированный щит, прикрывающий капитанский мостик "Марса".
Дальше — дело техники. Абордажники Георга высадились и принялись поливать огнём всё, что движется, ломать всё, что только можно сломать. Да, когда-то "Марс" принадлежал семье Хокбергов, но в этом бою служил иному хозяину. Георг заранее поделился с абордажниками планировкой и особо отметил, чтобы они ни в чём себя не ограничивали.
Георг и себе не отказал в удовольствии. Направил ствол гравитонного ружья на трон командующего, откуда отстреливался Иеремия, и нажал на спусковой крючок.
Возникшая на месте аномалия должна была раздавить Иеремию его собственными доспехами, но тот или предчувствовал неприятности или постоянно носил с собой розарий — древнюю реликвию времён Тёмной Эры Технологий со встроенным защитным полем. Сопровождаемый ослепительными всполохами Иеремия вылетел из области поражения так, словно его подхватила взрывная волна. Трон командующего со встроенным когитатором и собственным когнис-хранилищем, с небольшим гололитическим столбом и голопроектором превратился в уродливую мешанину металла, схем и проводов. Каждый элемент сложного устройства деформировался, его вырывало из креплений и переносило туда, где из-за воздействия аномалии возникала новая точка притяжения. А возникала она каждую секунду до тех пор, пока Георг не перестал жать на спусковой крючок, поливая пространство изумрудными лучами.