"Звёздный Ястреб" скрылся за перекрученным и изорванным корпусом Белами-Ки. Георг увёл машину к той части космической станции, которая больше всего пострадала, чтобы не попасть на прицел уже собственных зенитчиков.
Сердце рвалось из груди, Георг не чувствовал ни рук, ни ног, но всё равно расхохотался в истерике, когда понял, что всё получилось. Он крикнул так, чтобы услышали и на борту, на местах технопровидцев, стрелков или бомбардиров:
— Ловчий! Ты как?!
— Жив! — донёсся такой же громкий и радостный ответ: — Спасибо, капитан! Я думал, всё.
— Да я тоже так думал. Пиздец! Полный пиздец!
— Давайте так больше не делать!
— Тоже так считаю! — Георг рассмеялся.
Он вспомнил ещё об одном человеке, который пережил самоубийственную вылазку, и обратился к нему:
— Эй, парень! Тебя как звать-то?!
— Н-ньянг! Р-рядовой Ньянг, гошподин! — отозвался тот.
— Молодчина! Не растерялся! Я тебя озолочу, рядовой Ньянг! — Георг отдышался и добавил уже тише: — Ты и вовсе больше не рядовой, Ньянг! Я тебя лейтенантом сделаю! Капитаном!
Котар бросил взгляд на Рыцарей и сказал:
— Если дела пойдут плохо, я призову те силы, которые противоположны, даже враждебны демонам Отца Чумы. Но то не значит, что они будут на нашей стороне.
Эйлисиил — библиарий с обезображенным лицом — отозвался:
— Тебя ждёт вечное проклятие, Котар.
— И смерть. — Котар кивнул. — Я знаю. Но другого выхода может и не быть.
"И не будет, — раздался голос демона. — Сава убьёт вас. Тебе лучше сразу обратиться ко мне, впустить меня. Только так ты спасёшь тех, кого любишь. Мы должны стать едины".
Котар ничего не ответил, не допустил даже мысли, которую смог бы уловить его невидимый, но вечно бдительный спутник.
Рыцари возвращались туда, откуда совсем недавно ушли, но уже не узнали это место. Кто-то вспомнил о Священном Лесе круутов, потому что примерно такая же зона появилась теперь и на "Пентакле" чуть ли не в одночасье.
Правда, с одним важным отличием, от которого нельзя просто так отмахнуться. Здешней роще не нужны были защитники. Она сама прекрасно защищалась.
Стоило только сделать шаг по мху и грибам, которые скрыли под собой металл, как в воздух поднимались ядовитые миазмы. Высокая трава с острыми листьями тянулась к тем, кто посмел войти в Сад Нургла, рвала сюрко и знамёна. Лианы, точно настоящие змеи, подёргивались, ползли накатывающими и отступающими волнами, чтобы вцепиться в сабатоны или вовсе оплести воина целиком. Громадные цветки так и норовили опустить ловушку, образованную секущими листьями так, чтобы схватить зазевавшихся чудовищными клыками.
Чего только не видели воины Бога-Императора, пока шли к Вратам Хаоса!
Например, ульи, собранные из гниющих тел. В их сотах накапливались самые страшные яды, которыми когда-либо травились существа всех цивилизаций галактики. Они видели спокойные пруды, которые могли обмануть кого угодно, но только не Ангелов Смерти. Там, под мутной толщей воды добычу ждала сама Жадность, пасть которой могла поглотить всё и вся. На манифестацию пока что не явился Князь Велай, но здесь хватало человекоподобных деревьев, уродцев, изогнувшихся в непереносимых муках. Варп плавил тела и придавал им новые фантасмагорические формы.
— Бог-Император! — воскликнул капеллан Эллагор. — Да обрушится свет Твой на безобразие мира сего! Да предстанет оно перед взором Твоим, и да сгорит под этим взором!
Магистр Нуоберон крикнул:
— Покажись, еретик! Хватит прятаться!
В ответ прозвучал голос, который раздавался отовсюду. Магистр Сава стал водой и воздухом, огнём и землёй, жизнью, смертью, тёмной душой проклятого места.