Не откликнулся никто, кроме представителя Сынов Жиллимана. Как и Нуоберон Таллистер, этот Ангел Смерти тоже не стал облачаться в доспехи, а обошёлся традиционным для своего народа одеянием — тогой, сандалиями. На голове в копне золотистых волос лавровый венок. Украшение не из драгоценных металлов, а из переплетённых стеблей и листьев самого настоящего лавра.
— Безусловно, убийство моего брата — страшное преступление, — сказал эмиссар. — Сыны Жиллимана хорошо запомнят, как неизбирательно, насколько варварски воюют Рыцари Некоронованные. — Он добился пристальных, порой злобных взглядов. — Но мы принимаем вашу виру, магистр д'Энневаль. Вы правы, нет нужды враждовать.
Фаранк больше не пытался казаться дружелюбным, но всё же кивнул представителю Сынов Жиллимана. Слово снова взял великий инквизитор:
— Ох… кто там ещё? Знали бы вы, как я устал, разбираясь со всем этим дерьмом! Вам повезло, что я уже стар и не так энергичен. Пару веков назад я бы сжёг всех! — Он прикрыл глаза руками и опустил их, услышав через несколько мгновений тактичный кашель.
Господин Тарасона тут же определил, кому кашель принадлежал, и проговорил:
— Ах да, Збаржецкие.
Эту семью на разбирательствах представлял племянник Иеремии — Ян.
— Молодой человек, — продолжал великий инквизитор, — инквизиция благодарна вам за сотрудничество, но преступления вашего дяди, других родственников не перечесть. Один договор с кабалом Вихря Ножей чего стоит!
Ян весь побелел, проглотил холодную слюну.
— И всё же, — великий инквизитор выдержал эффектную паузу, — вы, Ян, наследуете хартию вольного торговца. Но! В то же время ваша семья теряет имущество в Анаксановом Пределе. Оно переходит Империуму. Что же касается торгового флота, то все корабли, кроме "Надежды Сан-Спирито", теперь принадлежат Георгу Хокбергу.
Ян вперил горящий взгляд в Георга. Тот, в свою очередь, вскинул голову, его глаза округлились.
— Благодарю, ваша светлость! — воскликнул Георг. — В кои-то веки я получил что-то от государства! Счастливейший день в моей жизни!
Господин Тарасона посмотрел на Георга, скривившись, а потом сказал:
— Занимайтесь торговлей, перевозками, господин Хокберг. В этом вы хороши. Можете даже поиграться в промышленного магната, но вам не стоит лезть в дела армии и тем более стремиться к власти. Это вам моё последнее предупреждение. Умерьте ваши амбиции!
Храм Бога-Императора на борту "Le jeu de la hache" украсили всеми цветами, которыми так богата Нагара. Получился пёстрый ковёр из всех оттенков красного, от телесного розового и до настолько тёмной древесный коры, что можно спутать с коричневым цветом. Каменные скульптуры, стекло мозаики и иконы, выполненные маслом, в подобном обрамлении выглядели несколько угрожающе. Ещё не траур, но и не светлый обряд объединения любящих сердец.
Однако таково желание хозяйки, и против него ничего не попишешь. Какой же праздник, да без цветов?
Кроме того, о любви на предстоящем торжестве никто и не заикался. Да, ходили слухи, что Георг и Элиза спят друг с другом, но подобным фривольным ореолом может похвастаться любая пара взрослых людей, которых хотя бы раз видели вместе.
Я бы проклял всех сплетников, если бы сам им не был.
И, как самый главный сплетник Classis Libera, на вопрос о причинах и поводах я всегда отвечал, что предстоящее событие — не что иное, как династический брак. Вольные торговцы двух влиятельных семей объединялись и перед ликом Бога-Императора клялись в верности друг другу или хотя бы в том, что ударят кинжалом в спину чуть погодя, а не прямо сейчас.
Гости со стороны жениха — справа, со стороны невесты — слева. По центральному проходу в сопровождении прекрасной органной музыки двигалась многочисленная процессия. Впереди — священник, который собирался провести обряд, сразу за ним — Георг Хокберг под руку с Элизой Бонне. Георг всегда наряжен как на праздник, отличить будничный наряд от торжественного сложно, а вот Элиза приятно удивила.
Белое платье с корсетом, чтобы получить хотя бы намёк на талию, на голове знатной дамы полупрозрачная фата, а позади — многометровый пышный шлейф, который в итоге протянулся от алтаря и до выхода! Подозреваю, что Элиза самостоятельно и не утянула бы столько ткани, а потому шлейф придерживали даже не пажи, а её первые офицеры, всего около двух десятков человек.