Все любопытствующие смотрели с балкончиков зданий, из окон множества домов, просто с улиц, вжавшись в стены, ведь сама мостовая оказалась занята конкурсантками. От нечего делать и циркачи в свободное время торчали на площади, разглядывая девиц с балконов. Сардан сидел на своем излюбленном месте у горшка с пальмой и с интересом наблюдал за странной парочкой. Все-таки халиф с сестрой выглядели весьма необычно.
Когда близнецы остановились у одной из девушек-акробаток, та принялась показывать ловкие пируэты, крутиться вокруг себя, делать сальто. Саддафи усмехнулся. Рыбьи глаза скользнули по спортивной фигуре циркачки безо всякого интереса, но он кивнул ей. Та обрадованно поклонилась, чуть ли не лоб расшибая о камень под ногами.
Около побледневшей Сирены даже не собирался останавливаться, потому что та стояла столбом, дергалась и никак не могла выдавить и слова. Она хотела зачитать отрывок из пьесы льяновского сатирика. Такую литературу еще с младшей школы очень любила Эмеральд, и Сардан мог поклясться, что именно одноклассница приобщила весьма посредственную сестру к необычным стихам и озорным пьесам.
Наверняка, Сирена бы провалилась, если бы не сестра халифа. Чуть склонившись к уху брата, она что-то шепнула ему, и тот холодно кивнул Сирене, кое-как проблеявшей короткую сценку. Стоун чуть в обморок не свалилась от счастливого облегчения.
Сардан фыркнул и оглянулся. Рикхарта нигде не было видно. Возможно это отвратительное зрелище, больше похожее на торговлю баранами, его отталкивало. Тут Маро согласился бы с ним. Но все равно оставался на своем месте и следил за подозрительным халифом.
Что же стало с пропавшими невестами? Куда исчезла Амброса?
Лу каждый раз брала музыкой, играла разные партии на громоздком контрабасе, не поднимая глаз на халифа. Возле нее он стоял дольше, чем у других. Музыка ему нравилась. Порой он приходил в себя только когда за плечо мягко трогала сестра, призывая двигаться дальше.
Никто не замечал, кроме Маро, как пристально смотрела вештица вслед Саддафи, прожигая дыру в прямой спине правителя Аррукана. Лу стремилась обойти соперниц из жажды мести, поэтому оставалась очень трезвой, в отличие от других девиц. Другие бледнели, краснели, заикались, хихикали, мямлили. Но только не она. Но и прямо в лицо ему смотреть не решалась. Боялась, что стрельнет в собственных глазах ненависть, и халиф отпустит ее восвояси, ведь кроткость в Аррукане ценилась превыше многих других черт.
Когда часть девушек отсеялась, и их осталось не больше пятидесяти, отбор плавно перетек во дворец. Каждой участнице разрешили взять до двух человек в поддержку.
Сирена, избегая смотреть в сторону Маро позвала Рика и старика Вередина.
Лу позвала только Сардана, и он не отказался - интересно посмотреть на дворец изнутри.
Под бело-розовыми куполами гулял прохладный ветерок, пробегался по дворцовым просторам, шептал пальмовыми листьями. Растениями в кадках усыпан каждый пролет и каждое крыло. Росли тут и сочные розовые бугенвиллеи, и голубой олеандр. Длинными арками выложена глициния, здесь Сардану нравилось прохаживаться вместе с Лу, вдыхая сладковатый дурманящий запах сиреневых цветков.
Он бы и не знал все эти названия, да Олурун оказалась удивительно сведуща в растениях.
- Мой отец увлекался цветами. Много сортов сам вывел, а всякие диковинные обменивал у купцов из Фелевана. Чего они только не привозили. В моем родном доме в Горзде очень красиво. Тебе бы понравилось.
Странная она была, эта Лу. Сардан, хоть и злился, что она пила его, а слушал ее с интересом. Много ведьма знала, была образована для своего класса. А уж таланта в музыке ей не занимать. Почему-то юноша был уверен, что Саддафи бы и без дьявольской силы торчал у нее, слушая завороженно.
Иногда Сардан ловил на себе ее печальный взгляд. Восхитительная музыка ее становилась совсем тревожной. Лу каким-то образом хитро проникала в его сердце.
Косы, скрученные в два тугих продолговатых конуса, больше не казались глупой прической. Как и рисунки игральных мастей под разноцветными глазами. Лу не похожа на остальных. Она была особенной.
- Что ты будешь делать, когда выяснишь о сестре? - спросил он, когда они сидели у фонтана, рассеянно трогая лазурную воду.
- Не знаю, - она помедлила с ответом, наблюдая за тонкой рябью. - Смотря что узнаю.
- Ты веришь, что она жива?
- Не очень, если честно, - призналась Лу. - Раньше верила. Думала приеду сюда, почувствую ее. Ведь родная частичка. Мы с Амбросой всегда чувствовали друг друга. Если одна из нас расстраивалась, то и вторая, не зная этого, чувствовала себя хуже некуда. Это забавно, ведь мы с ней не близнецы, как те же Саддафи, например. Но приехав сюда, я вдруг проснулась с новым ощущением: ее здесь нет. И нигде нет. Моя Амброса не чувствуется, волшебная нить между нами оборвалась. Ее нет в живых...