Сардан трясся рядом с ним от злости к себе, к Сирене. К Лу. Трясся от ужаса, что натворил. Не мог поверить, что Рик умер. Но смотрел на застывшее лицо и хотелось выть по-волчьи и рвать свои волосы. Как все изменить?! Как все исправить?! Неужели, это конец?!
Что же он наделал?!
Сардан резко встал, вытаскивая меч из ножен. В синих глазах отвращение, едва он взглянул на Лу. Она по-прежнему обнимала кровавый и грязный чехол контрабаса. На нее никто не обращал внимания, все смотрели на развернувшуюся трагедию и на мертвого юношу.
Мерзкая девка улыбалась, жадно разглядывала развернувшуюся перед ней сцену. Какое отродье...
"А ты сам?"
Сардан Маро заскрипел зубами, чтобы снова не начать кричать от безысходности.
- Зачем ты это сделала?
- Это сделал ты, - девица улыбнулась еще шире, наслаждаясь происходящим.
- Я не думал...
- Не нужно было меня обманывать. Вы меня расстроили.
На королевской трибуне с голубых подушек встала сестра халифа, собралась было уйти, глядя сверху холодно и отстраненно. Смерть циркового артиста не заботила ее, но вызывала раздражение из-за неудавшегося праздника.
От этого злость еще сильнее забурлила в Сардане, но тут Лу захихикала, тонко и противно. Привлекая к себе внимание. Люди вокруг ахнули, глядя на сумасшедшую. Саддафи остановилась.
И в этот момент горзденка принялась открывать чехол. Раздался щелчок. Крышка оказалась отброшена.
От увиденного к горлу Сардана подкатила тошнота. Рядом завизжала Сирена, ее визг подхватили остальные. Но громче всех был вопль сестры халифа. То был крик боли, ярости, отчаяния и ненависти. А еще неверия, прямо как у Сардана всего минуту назад. На мгновение он оглушил весь цирк. Правительница впала в безумие, увидев то, что осталось от ее брата.
Ее некогда красивое лицо изменилось. Превратилось в отвратительную перекошенную маску. Дальше произошло что-то совершенно невообразимое. Утонченные черты стерлись, кожа обвисла и покрылась глубокими морщинами и рытвинами. Рот растянулся черной дырой, нос удлинился.
Больше не было прекрасной сестры халифа. На всех взирала безумная мерзкая старуха с черными дырами вместо глаз и рта. Ее красота и молодость были всего лишь иллюзией, сейчас разбитой вдребезги.
Арруканцы в ужасе бросились врассыпную, их крики били по ушам, а старуха Саддафи принялась швырять в движущуюся массу людей горсти огня. На всех без разбору. Гнев застлал ее разум.
Шатер тут же вспыхнул, от обезумевшей толпы рушились трибуны, на земле, не шевелясь, валялись первые жертвы. И по ним бежали перепуганные люди. Тигры от занявшегося огня шарахнулись в сторону, взревели и прыгнули прямо на человеческое море, топтавшее само себя.
Саддафи двигалась на Лу, которая хохотала во все горло, откинув голову и взирая на все с нездоровой радостью. Но как только старуха швырнула в нее раскаленным комом, она прекратила смеяться и резко отпрыгнула черным рваным пятном.
Всего миг, и Лу исчезла. Вместо нее теперь по шатру скакало нечто. С кривыми и костлявыми конечностями, непропорциональной фигурой. Лицо смазано, черты циркачки больше не угадывались. Вештица обрела полный контроль над телом и душой. Взвизгивая и посмеиваясь, нечто прыгало с трибуны на трибуну, удирая от разгневанной карги, чехол от контрабаса с кровавым мессивом внутри и застывшим рыбьим лицом халифа остался брошен.
Сардан заторможенно попятился, когда огонь пролетел в метре от него.
- Нас убьет сестра халифа! - в панике шептала рядом стоящая Сирена. - Она обезумела... сожжет все дотла... она отомстит... Нужно бежать, Сардан!
- Куда бежать? - бесцветным голосом ответил Сардан. Он все еще был растерян. Не знал что делать.
Его взгляд то и дело возвращался к мертвому другу. Его бы похоронить по-человечески, а он сгорит тут из-за этих двух нечистей.
Шатер заволокло густым дымом, хаос и не думал заканчиваться. Вередин пытался поймать животных, Типпо ему помогал. Остальные циркачи бросились кто куда, спасая собственные шкуры.
Сардан встрепенулся и опять присел около Рика. Попробовал приподнять его, но безжизненное тело отяжелело. Не унесет.
Старуха Саддафи шипела от ярости, грузно прыгая за верткой вештицей, но та только хихикала, бегала от нее уже на четырех конечностях. И тогда сестра халифа вдруг остановилась и выпучила глаза. Стала странно раздуваться, оскалившись. От усердия высунула язык. Роскошная одежда задымилась и сгорела прямо на ней. Жутко смотрелось ее пузырящееся тело, сморщенное, как курага. Но еще хуже стало, когда она приняла обличье непонятного зверя. Стала похожа на огромную ящерицу.