Отдавать команду Оксане не надо, она послушно плетётся за блондином без напоминания, пока острый взгляд одной парочки провожает чуть ли не до двери.
— Я бы спросила, чем заслужила такое, но вряд ли получу ответ, — как только дверь за обоими закрывается, Оксана останавливается посреди комнаты. Хочется и есть, и в душ, и спать одновременно, но сильней всего хочется знать, что Глебу от неё нужно. Ведь парень не из простых, и навряд ли спас её из жалости.
— Да. Поэтому заткнись и создай тишину, — Миронов падает на кровать и откидывает на подушку голову, блаженно прикрывая глаза.
— А как на это отреагирует Нина, когда вернётся? — Окс едва закусывает верхнюю губу и неловко жмётся, забывая оставить в голосе былой страх. Привычный манерный тон потихоньку возвращается, она продолжает наблюдать за развалившимся на простынях Глебом, потирая запястья. — Ты ведь не думаешь, что...
— Я думаю, что если ты не замолчишь — я заткну тебя лично, — Миронов не даёт договорить, и Оксана на полуслове проглатывает язык, поджимая губки.
Злить его сейчас хочется не особо, да и настроение не то. В конце концов, она допустила оплошность, показав ему свою слабую сторону. И распускать крылья тогда, когда их практически ободрали — решение не самое лучшее.
Вот она и вздыхает коротко, чуть ли не жмурясь, когда решается снова открыть рот.
— Можно в душ? — кажется, она даже щурит правый глаз, будто реакция Сименса на её голос будет неоднозначной.
— Нет, нужно ходить грязной в пыльных шмотках, — Окс вытягивает личико, немного выдыхая, когда слышит его спокойный тон. — Скройся с глаз, — и даже сказанное её не тревожит. Она лишь скользко улыбается, теряясь из виду за долю секунды.
Полная улыбка явится на её лицо лишь тогда, когда она окажется в ванной. Когда закроет за собой дверь на замок и снимет грязную одежду. А после встанет напротив зеркала, пока ванная будет наполняться тёплой водой.
И в голове мелькнёт мысль, что это, пожалуй, лучшее, что с ней могло произойти.
Просыпаюсь от тревожного сна, подскакивая на кровати.
Пробивает холодный пот, дыхание прерывисто, и мне даже требуется время, чтобы отличить сон от реальности.
Выдыхаю.
За окном пока что только намёк на рассвет, а на часах — шестой час. Можно сказать, раннее утро.
Свежая прохлада из настежь распахнутой форточки обдаёт приятным ощущением. Спать отчего-то больше не хочется.
Я смело ставлю босые ступни на тёплый пол, укутываясь в длинный шёлковый халат. Путь держу на кухню, спускаясь на первый этаж и попутно оглядывая комнаты, которые, к слову, вижу не впервые.
Мы в том самом доме, который отстроил для нас с Линой отец. Он вполне большой, но очень уютный. Тут два входа, на две семьи, как он и говорил. Вот только признак того, что сюда была вложена душа — отсутствует. Да, здесь были руки мастеров, сюда приложил силы дизайнер, но отчего-то явно чувствовалось, что отец здесь не был ровным счётом ни дня. Он лишь заведовал процессом дистанционно, наверняка не успевая жить и утопая в сделках.
Короткая ухмылка. Некоторые предметы мебели всё ещё находятся в плёнке, повествуя о своей новизне. На кухне всё ещё пахнет новым гарнитуром, что создаёт впечатление только законченного ремонта. Где-то улавливается запах краски, но это всё сущие мелочи по сравнению с тем, чего мне стоит не думать о такой простой вещи, как способ получения этого всего. Ведь отец и не скрывал от меня то, как вёл свою жизнь. Не скрывал своих поступков, откровенно отвечая на все мои вопросы. А за несколько дней, проведённых здесь, их было немало.
Достаю из холодильника бутылочку холодной воды и делаю несколько глотков. Окончательно бодрит.
А после меня словно невидимая рука ведёт в комнату отца. Точнее, это была маленькая пристройка с большим матрасом внутри. Там ещё был столик с ноутбуком и небольшой шкаф. Не знаю, для кого это предназначалось, но отец наотрез отказывался ночевать в спальне. По его словам — это всё было уготовано нам, но не ему. И спорить с ним в этом деле было бесполезно.
— Пап? — открываю его дверь и по истечению пары секунд ловлю себя на мысли, что впервые в жизни назвала его так. Возможно, я делала это и в детстве, но сейчас совсем другой случай.
Захожу на цыпочках и зачем-то подхожу ближе. Отец укрыт лёгкой простынью, едва прикрывающей грудь. Голова отвёрнута к окну, и я смею предположить, что перед сном старик явно о чём-то мечтал, пока власть организма не взяла своё.
— Ты спишь? — не знаю, за каким чёртом меня дёргает его разбудить, но я сажусь рядом, ожидая, что он резко проснётся. — Пап? — беру его за руку, зачем-то вглядываясь в его многочисленные морщинки на лбу.
Но никаких признаков пробуждения он не подаёт, мимика отсутствует. Густые брови не шевелятся и подавно, а когда-то массивные ладонь теперь болтается в моей руке тяжеловатым податливым грузом, никак не реагирующим на мои прикосновения.
— Папа? — дыхание учащается непроизвольно, и я зачем-то начинаю трясти его руку сильнее, надеясь, что старик всё ещё крепко спит. — Пап! — не останавливаюсь, пока по щеке не начинает катиться одинокая слезинка.
Тогда я отчего-то замираю, улавливая сквозь кромешную тишину то, что не слышу его дыхания.
Пальцы сжимают его ладонь сильней. Прикрываю глаза, из которых слёзы теперь капают в паре. Они не спешат. Просто оставляют на щеке щекотливое ощущение, наконец добираясь до уст и оставаясь на губах солёным привкусом.
Этот рассвет не похож на остальные.
Этот рассвет будет напоминать мне день, когда я окончательно лишилась обоих родителей.
Пускай особой теплоты между нами не было, пускай у нас всё было далеко не так, как у нормальных семей... И пускай отец за свою жизнь совершил массу ошибок, в памяти я предпочту нести наши последние дни. По крайней мере, это лучше, чем жить с озлобленной отметиной на душе.
Последний всхлип, осталось отпустить его руку и сделать то, чему однажды жизнь меня уже научила. Эмоции вот-вот уйдут, просто нужно взять себя в руки и попробовать преодолеть это одной. Я смогу. У меня получится.
И этот рассвет я, кажется, встречу уже другим человеком.
Комментарий к Тут, погляжу, два лагеря)
Один рад тому, что Оксану забрали с собой, а другие хотят её медленно убить)
Осталось дождаться появления моих любимых шипперов и узнать их мнение :D
(я ни на что не намекаю, нет)
====== Часть 33 ======
— И где я буду спать? — Оксана немного растерянно смотрит, стараясь незаметно кусать губы и отогнать от себя дурные мысли. Навряд ли Глеб захочет прирезать её, пока она будет спать. Но пройденные этапы жизни собрались в голове дружным хором, дирижёр которого до сих пор велит не доверять никому, кроме себя.
— В кухне, где же ещё, — Миронов отзывается бесцветно, с ноткой удивления даже. Неужели девчонка думала, что ради её крепкого сна он подвинется и освободит добрую часть кровати?
— Как мило, — Окс было фыркает, закатывая глаза и напрочь забывая, что Сименс легко мог приказать спать у него в ногах и охранять его сон. И ей, кстати, следовало бы беспрекословно подчиниться.
— Хочешь спать на коврике у двери? — лёжа на кровати, блондин даже отвлекается от экрана своего смартфона, приподнимая бровь и вылупляясь на девушку. — Можешь ещё в ванной себе постелить, я не против, — намёк о том, что в спальне ей больше и близко не место, был настолько жирным, что потекло, кажется, даже с потолка.
— Хм, — ни «спокойной ночи», ни душевного проклятия с циничной улыбкой на лице. Девушка просто хмыкает и вальяжно разворачивается, мотая блондинистой шевелюрой.
Колкий взгляд на угловой диванчик, она будто решает его заколоть усталыми глазками до такой степени, пока он не превратится в удобную двуспальную кровать с большим матрасом. Но как бы она не хотела, этой ночью ей придётся ютиться на нём, наверняка подбирая позу для сна примерно половину ночи. И не только этой.
— Если что, там тараканы! — погодя примерно минут десять, Глеб кричит из комнаты, подрывая едва умостившуюся на месте Оксану.