Тик-так
Этот поцелуй нельзя назвать взрослым, нет. Он отнюдь не глубокий и даже какой-то робкий, но блондинка требовательно закусывает его нижнюю губу и проводит по ней языком.
— Что... — вертит головой, пытаясь разорвать поцелуй, — ты... — сразу не выходит, и ему нужно это признать, — делаешь...
Она не скрывает улыбки, которая лезет на ангельское личико. И для него оно действительно ангельское... с глазами демона. Который прожигает в душе дырку своим взглядом и ничуть не смущается, когда облизывает пухлые губки после поцелуя.
— Просишь помощи? — она ухмыляется сильнее, стреляя глазами, кажется, бесконечно.
И он противится. Противится до конца и до полного провала, когда наконец опускает взгляд.
Тик-так
На ней её тонкий, шёлковый халат кофейного цвета. Широкий пояс на нём служил верой и правдой, вот только от грубых движений блондина не сильно стянутый узел дал трещину, и ткань чуть спала, предоставляя теперь полный вид на её вздымающуюся грудь. Часть плеча немного оголилась, и бархатная кожа была так близко, как желание разорвать эту особу прямо на кухонном столе.
Мысли о том, что происходит этажом выше, временно покинули, верх взял только первозданный инстинкт.
— Сука... — она никоим образом не старалась освободиться, наоборот. Блондинка не шевелилась даже, давая понять, что она полностью под контролем его желаний. — Наглая, эгоистичная сука, — забывая об осторожности, он смещает руку и сжимает в кулак её волосы, оттягивая назад и вынуждая запрокинуть голову.
Шея оголена ещё больше, но даже при слабом искусственном свете он отчётливо видит на ней каждую венку, что пульсирует мелко и часто. Приоткрытые губы невесомо касаются её кожи и почти что опаляют её горячим, сбитым воздухом.
Между ними — пропасть и ничтожно малое расстояние одновременно, и оба застывают в молчаливом диалоге, которым обмениваются терзаемые души.
Но всего один момент, и ко всем чертям летит со стола салфетница, прихватывая с собой пустую солонку. Туда же летят и взращённые принципы, что обволакивали доселе забытое «Я», хранящее себя, настоящего.
Тик-так
Причины разбившейся утвари витают сейчас над этими двумя, переплетаясь и, возможно, заставляя мозг отключить сердце, потому что другого способа выхода эмоций сейчас не дано.
И как бы он не противился, его губы теперь намертво впиваются в её, целуя глубоко и в какой-то степени, кажется, насильно, что у девчонки попросту не остаётся возможности вздохнуть.
Его руки больше не держат, и она ловко прижимает блондина к себе, разжигая огонь страсти и буквально сгорая изнутри. И, если быть с собой хоть капельку честной, то эта страсть — первая за последние пару лет, когда она действительно чувствовала самое настоящее возбуждение.
То, что не даёт внутренним противоречиям дать отпор.
То, что заставляет кусать его губы практически до крови и впиваться когтями в спину, оставляя багровые тропы.
То, что сейчас застилает разум обоих и остаётся на стенках сознания мутной дымкой.
Глаза в глаза и жаркий воздух, покрывшиеся испариной тела и бешеная дикость в глазах. Сейчас они отражение друг друга.
А завтра...
Завтра не умрёт никогда.
Только бы не тушить. Только бы не позволять этому огню погаснуть, потому что слишком велик риск остаться во мраке.
Тик-так...
Комментарий к Я в кусты
====== Часть 40 ======
— Это был он? — я даже не вставала с дивана. Просто сидела, поджав колени и подбирая под себя плед, стараясь взять эмоции под контроль. Я знала, что это был Глеб. Не знала только, зачем спрашиваю.
— Он, он, — вздыхает, приподнимает брови и тут же опускает, как будто старается успокоиться. — Знаешь, — он подходит ближе, садится рядом с диваном на корточки и заставляет меня непроизвольно поджать ноги ещё больше, — я не хочу лезть в ваши отношения настолько нагло, но если ты не захочешь, чтобы я стоял между вами, то только скажи.
Мне, очевидно, сказать надо? Да, но я ни черта сейчас и вымолвить не могу. Потому что просто смотрю в его глаза и понимаю, насколько право выбора иногда бывает лишним. Да, я люблю сама принимать решения, люблю делать то, что приходит в голову. Но сейчас... сейчас мне как никогда не хватает той напористости, того характера. И как никогда хочется, чтобы всё сейчас взяли в свои руки и приняли решение за меня. Просто потому, что я сама не знаю, чего хочу.
Вот и пожимаю плечами, растерянно глядя в глаза Вишну. И стараюсь поймать с ним связь на ментальном уровне, когда внутренний голос просто кричит: “Сделай, блять, так, как считаешь нужным!”. Но он лишь с вызовом смотрит, ожидая от меня ответа. И я мотаю головой отрицательно, давая понять, что не готова сейчас ответить.
И я не исключаю, что не была бы столь растеряна, если бы Сименс просто-напросто выбил эту дверь и закатил скандал. А я, по натуре своей, опять бы упёрлась в него рогами и кричала, чтобы в покое оставил.
Чёрт возьми, всё это настолько в привычку вошло, что улыбка непроизвольно на лицо полезла. Потому что я прекрасно помню, как однажды повздорила с Наташей, после чего по своей невероятной глупости хотела закинуться колёсами в туалете какого-то клуба, будучи разодетой, как портовая проститутка. Потому что помню за счёт того вечера, как Глеб имеет феноменальную способность выбивать двери ко всем чертям. И ещё я помню, как внутренний бунт моих тараканов ещё ни разу не мешал ему делать то, что придёт в его белобрысую голову. Так что же, чёрт возьми, случилось сейчас? Какого хрена я вообще об этом думаю? Почему я до сих пор под влиянием его незримой силы, которая подчиняет и не отпускает по сей день?
— Сигареты есть? — его глаза требуют от меня ответа, но я его не нахожу. Вместо него нахожу только необъятное желание закрыться на балконе с бокалом вина и разъедающим лёгкие дымом. Ментоловым, да. Определённо.
Он не отвечает. Только молча достаёт из кармана пачку и протягивает, заставляя наконец вытащить руку из-под пледа.
Я тоже молчу. Лишь благодарно киваю и аккуратно встаю, пока он продолжает сидеть рядом на корточках. Прохожу в кухню и по-хозяйски там действую, наливая в пузатый бокал красное полусладкое, от вида которого уже текут слюнки. А после закрываюсь на балконе, вдыхая осенний ночной воздух и пытаясь отогнать от себя мысли, которые лезут в голову без приглашения.
“Что сейчас происходит там... Этажом ниже...?”
— Сука... — его алкогольное дыхание мешается с её сладким, мускусным запахом, исходящим от тела и пленяющим разум.
Она ведёт себя, словно жертва, но в то же время целиком и полностью его себе подчиняет, подставляя шею и ластясь перед ним, словно кошка.
Губы давно застыли на вдохе, даже не смыкались. Глаза прикрыты от блаженства, пока нежную кожу ласкают его наглые, напористые поцелуи.
— Даже пахнешь, как сука... — он понятия не имеет, что несёт, а ей по-барабану всё. Только когти свои выпускает и спину его царапает, запуская руки под майку.
— Рядом с тобой попробуй ею не быть... — она наконец находит в себе силы и шепчет, шепчет прямо ему в губы. И от этого обжигающего, горячего дыхания башню сносит окончательно.
Её сила слов действует, как наркотик. Вены на его руках проступают от напряжения, он моментально хватает её за бёдра, поднимая и усаживая на стол. Голова перестаёт варить окончательно, только похоть, только страсть, что правит мозгом и вынуждает не отдавать себе отчёт. Пальцы движутся беспорядочно, уже сжимая её грудь практически до боли и заставляя девушку шипеть. Но эта боль ей приятна, она лишь шире раздвигает ноги и наконец притягивает парня ближе, заставляя его лечь на себя практически всем телом.
Невыносимо жарко.
Он исследует почти каждый сантиметр её нагого тела, не касаясь главного — губ. О пламенном поцелуе сейчас не идёт и речи, лишь животная страсть, что захлёстывает обоих. И автоматически он спустит с себя штаны, даже не до конца. Упрётся жаждущим продолжения органом в её бедро, снова заставляя девушку шипеть, подобно кошке. Ядовито улыбнётся, заглядывая в её глаза и только сейчас понимая, насколько велика разница между этими близнецами.